— Моя супружница сало иначе солит, — дохрустывая огурцом, заявил уполномоченный. — Берет она…
— Погоди, — чекист прислушался. — Ерунда, — он откинулся на спинку стула.
— Продолжай, Игорь Иванович, — лейтенант вертел в руках маленький, не больше папиросы, металлический цилиндрик.
— А что продолжать? — уполномоченный взял бутылку, разлил остатки по стаканам. — Конец горилки.
— Ты про сало хотел рассказать.
— Правда? — удивился уполномоченный. — А ну его…
Сержант, повернув руку, пытался достать спину.
— Что с тобой, Власьевич? Кусает кто?
— Как яиц переем, волдырь выскакивает. И всегда на одном месте. Чешется, мочи нет.
— Давай, пособлю, — лейтенант перегнулся через стол, поскреб чекисту спину.
— Во, во… — прижмурясь, замурлыкал сержант. — Самое туточки.
— Что за штука? — уполномоченный поднял со стола цилиндрик.
— Пиродетонатор.
— Что?
— Пиродетонатор, без него взрывчатка не взрывается.
— Он может рвануть?
— Только, если поджечь, — лейтенант взял детонатор из рук уполномоченного. — Собственно, это футляр, а сам детонатор внутри. Отличная вещь, надо сказать, не заменимая в нашей работе. Вот ртутные опасные, сами могут… — он спрятал цилиндрик в карман гимнастерки.
— Умен ты, лейтенант, не по годам, — насупился вдруг уполномоченный. — Серьезно советую, не выхваляйся, не отрывайся от масс, — свободной рукой он оперся о стол, приподнялся. — За то, чтобы всегда быть среди массы! — он выпил самогон, как воду, не поморщась.
— Ты, Иван, нашего лейтенанта не замай, — сержант положил руку на плечо офицера. — Нашей власти умные люди нужны. Для них все дороги открыты. За открытые дороги!
— За них, — вторил лейтенант.
— Грызи науку, — пустой стакан поставлен вверх дном на тарелку. — Не жалей зубов. А сточишь — поставим новые. Вот, — чекист достал из планшета крестик. — Червоное золото. Дарю, на зубы.
— Да ну, Власьевич, зачем? — отнекивался лейтенант.
— Бери, бери. Или крале на колечко переделаешь, сережки. Боевому товарищу ничего не жалко, — он оглядел стол. — Быстро управились. Выйдем перед сном, освежимся?
— Пошли, — согласился лейтенант.
— Не отделяйся, Иваныч, — сержант подмигнул притихшему уполномоченному.
Иван присел у костра, протянул к нему руки. Винтовка лежала рядом, лишняя в эту теплую тихую ночь. Теплую-то теплую, а — познабливает. Картошечки испечь, горячей скушать, с солью да хлебушком — как приятно. Нельзя, лейтенант запретил. Не те дрова, чтобы печь, отравиться можно.
Он подхватил винтовку, вскочил.
— Глазьев! Как дела? — голос лейтенанта сытый, расслабленный.
— Никаких происшествий, товарищ лейтенант! — рвение не уставное, предписанное, а от радости жизни.
— Никаких? Молодец. Но ты — смотри!
— Орел он у тебя, — похвалил и чекист.
— Есть смотреть, товарищ лейтенант, — Ивану в благодарность захотелось сделать что-нибудь хорошее, нужное.
— С чего это вишня цветет? — строго спросил сержант. Иван оглянулся. Действительно, вишня стояла белая-белая, словно не август сейчас, а май.
— Никак, бабочки, — сержант подошел к дереву, провел зажженной спичкой над цветками. — Налетело же их, незванных, — он поднес спичку к белому соцветию. Ивану показалось, что вишня взлетела вверх, но нет, это бабочки маленьким облачком поднялись над ними и исчезли в вышине. Только одна, с обгорелым крылом, билась в траве, кружила на месте, силясь увернуться от сапога чекиста.
— Отойдем, — предложил лейтенант.
За углом, куда не доставал свет костра, они остановились.
— Не зги не видно, — уполномоченный растопырил пальцы. Не скажешь, здесь рука, только угадываешь. Нет, всетаки видно. Глаза прозревали, привыкая к ночи.
Он поднял голову. Где-то во мгле лежит село. Примолкшее, невидимое, затаившееся. А днем… Какие у той женщины были глаза! Уполномоченного передернуло.
— Облегчился, Игорь Иванович? — весело лейтенанту. Молодой, что он понимает, щенок.
Словно звездочка, мигнул фиолетовый огонек и погас. Но тут же затлел второй, рядом.
— Смотрите, в селе… — уполномоченный не договорил. В стороне, на кладбище, мерцала россыпь таких огоньков — упало с небес утиное гнездышко и разбилось.
— Вижу. Могильные огни. Самовозгорание газа, вроде болотного. Жарко ведь, вот и разлагаются…
— Это и нам читал лектор, — поддержал из темноты чекист. — На антирелигиозном вечере.
Точно. Теперь и он вспомнил. Совсем недавно приезжал умник из области, вроде лейтенанта, тоже почему-то военный. Еще и брошюру раздавал, там все объясняется — про мощи нетленные, могильные огни, чудотворные иконы. А горят, как обычное дерево, иконы эти.