Старый Наставник терпеливо добивался, чтобы мальчик держал кисточку строго перпендикулярно к листу; ладонь должна была быть округлена настолько, чтобы внутрь нее мог поместиться лесной орех. Вначале кисточку следовало обмакнуть в чернильницу, потом отжать избыток чернил о край чернильницы. Затем постепенно, шаг за шагом, следовало изобразить иероглиф, нанося отдельные штрихи в совершенно определенном порядке, определенном месте и соблюдая размеры. Равномерность движения кистью – вот каково было самое основное условие. Проведешь слишком быстро – и получится плохо прокрашенный, слабый штрих, а если станешь вести кисточку совсем медленно, по тончайшей тутовой бумаге мгновенно расплывутся некрасивые кляксы.
Во время уроков правописания Сайхун нередко пользовался тем, что Старый Наставник имел привычку неожиданно засыпать. И в тот день, как много раз до этого, Старый Наставник сидел, неподвижно уставившись в потолок и полностью погрузившись в никому неведомые размышления. Вскоре невнятное бормотание достойного ученого мужа сменилось вполне внятным похрапыванием.
Сайхун как раз завершил последнюю идеограмму – сложный иероглиф, состоящий из двадцати четырех штрихов. Каждый раз когда Старый Наставник погружался в сон, перед Сайхуном вставала мучительная дилемма: продолжать занятия или сбежать поиграть. Как правило, он отдавал дань уважения конфуцианской системе и решал, что следует закончить задание. После этого Сайхун дипломатично покашливал, чтобы разбудить своего учителя. Сегодня же он видел одну соблазнительную возможность поразвлечься. Чем больше он раздумывал над этим, тем более увлекательной казалась ему перспектива; через несколько мгновений возможность переросла в вероятность.
Мальчик осторожно подкрался к неподвижной фигуре Старого Наставника: да, тощая косичка старика болталась, словно бы поддразнивала Сайху-на. Тогда Сайхун схватил косичку и… привязал ее к стулу. Проделав это, сорванец выглянул из дверей комнаты для занятий: Летящее Облако терпеливо дожидался маленького господина.
– Господин Старый Наставник! Старый Наставниик! – прокричал Сайхун снаружи.
Из комнаты не донеслось ни звука.
– Наверное, он действительно гостит у небесных мудрецов! – прошептал Сайхун другу. Затем проказник развернулся к двери и, сложив руки лодочкой у рта, вновь изо всех сил окликнул Старого Наставника.
Веки старика вздрогнули. Наконец, словно после колебаний, Старый Наставник открыл глаза и часто заморгал от изумления, убедившись, что стульчик ученика пуст.
– Старый Наставник!
Услышав разъяренный вопль старца, Сайхун и Летящее Облако опрометью помчались прочь, в глубину сада.
– Молодой Господин, разве вы не боитесь, что Вас за это накажут? – выдохнул Летящее Облако после того, как взрывы хохота утихли. – Учитель обязательно расскажет обо всем Бабушке.
Запустив руку в карман со сладостями, Сайхун ехидно улыбнулся:
– Пока я рядом с Дедушкой, она меня не тронет.
Дневные часы посвящались играм, развлечениям и увлекательным исследованиям тайн поместья. Ни на миг не отвлекаясь на посторонние дела, мальчики поиграли в догонялки, подразнили служанок, потом воспользовались семейной кумирней для игры в прятки (причем оба едва не свалили фарфоровую статуэтку Гуань Гуна – Бога Войны, да и молитвенные таблички предков только чудом уцелели), кормили ручного детеныша панды, которого содержал Сайхун, и разглядывали черную лошадь с белой гривой, принадлежащую Ма Сысин. Запыхавшись и вдоволь насмеявшись, они очутились на каменных ступеньках, ведущих в тренировочный зал Ма Сысин.
– Интересно, чем они там занимаются? – вслух задумался Сайхун.
– Бабушка учит женщин боевым искусствам.
– Давай посмотрим одним глазком. Может быть, увидим какой-нибудь полезный прием.
Летящее Облако пытался сопротивляться Сайхуну – ведь кому, как не ему, надлежало оберегать Молодого Господина от всяких бед. Постаравшись придать своему лицу как можно более важное «конфуцианское» выражение, Летящее Облако с достоинством возвестил:
– Вам это делать не пристало, Молодой Господин.
Сайхун тут же бросился высмеивать товарища. Он начал громко описывать Летящее Облако в виде старого высушенного сморчка-мудреца, в очках и с реденькой бородкой.
– Но Бабушка запрещает приходить в этот зал, – Летящее Облако старался сохранять рассудительность. – Помните об уместности желаний, Молодой Господин.
– Ага, но что если Бабушка не узнает об этом? – смеясь, не унимался Сайхун.
Строгое конфуцианское выражение на лице у Летящего Облака сменилось чисто мальчишеским изумлением.
– Что говорит Молодой Господин?!
Сайхун удовлетворенно ухмыльнулся: все-таки ему удалось хотя бы частично разрушить этот неприступный фасад учености. Мысль о том, что у Летящего Облака еще оставалась гадкая реденькая бородка, все еще не давала ему покоя.
– А мы заберемся на крышу, – заговорщически произнес Сайхун.
– О, Молодой Господин!
Так, радостно отметил Сайхун, вот и бородка пропала; куда лучше, когда имеешь дело с таким же нормальным парнем, как я.
Поскольку двери были закрыты, а решетчатые окна забраны непрозрачным стеклом, единственная возможность хоть одним глазком взглянуть на происходившее внутри зала заключалась в том, чтобы забраться на крышу и отодвинуть несколько кусков незакрепленной черепицы. Обнаружив неподалеку подходящее дерево, Сайхун начал по нему взбираться; Летящее Облако на мгновение задумался над тем, что они поступают нехорошо, но, с другой стороны, ему нельзя оставлять Молодого Господина без присмотра – и последовал примеру Сайхуна. Осторожно ступая по крыше нижней галереи, мальчики добрались до главной крыши павильона. Плитки черепицы оказались гладкими, они крепились под острым углом; однако плотно прижимаясь к карнизу, мальчики постепенно добрались до плоской коньковой доски наверху. Летящее Облако дрожал от страха, а Сайхуну, судя по всему, высота была нипочем.
Наконец они достигли центра, легли на животы и потихоньку отодвинули несколько плиток черепицы. Они тут же увидели Ма Сысин: она наблюдала за женщинами, которые тренировались в парных поединках.
Ма Сысин была дочерью премьер-министра династии Цин. В свое время она изучала боевые искусства у одной буддийской монахини в Эмэйшань (провинция Сычуань). На протяжении многовековой китайской истории монахам, жившим в уединении на непроходимых горных вершинах, часто приходилось защищать себя от всевозможных бандитов и дикого зверья. Соединив известные стили кулачного боя с приобретенными метафизическими знаниями, монахи создали весьма сложные и совершенные техники боевых искусств. Это наследие монахи долгое время передавали от одного поколения к другому, попутно оттачивая приемы. В основном это искусство не выходило за пределы монашеских общин, и лишь очень редко какому-нибудь мирянину удавалось приобщиться к нему. Ма Сысин жила в монашеской обители; там она освоила не только умение сражаться без оружия, но и циньна (техника проведения захватов и удержания конечностей), а также цингун (способ по желанию делать свое тело невесомым для выполнения прыжков и акробатических приемов). Конечно, Ма Сысин также отлично научилась обращаться с различным оружием.
Искусство, которым владела Ма Сысин, создавалось женщинами и для женщин. Монахини отлично знали уязвимые места женского тела и то, что сила женщины не безгранична; благодаря этим знаниям они смогли создать воистину уникальные методы тренировки внутренней энергии. Основываясь на химии женского организма, монахини изобрели внутреннюю телесную алхимию для представительниц прекрасного пола. Хорошо изучив эти техники и приемы (мужчинам запрещалось даже наблюдать за тренировками), женщина могла бесстрашно встретиться на равных с самым яростным и сильным противником.
Оружие, которым пользовалась Ма Сысин, относилось к женскому типу; но оно обладало страшной силой. Основным оружием был ее кнут, состоящий из двадцати трех отрезков плетеной сыромятной кожи. Каждый отрезок имел на концах стальные шарики; отрезки соединялись между собой с помощью этих шариков, наподобие цепочки. Еще у Ма Сысин был особый пояс-кушак: внутри пояса проходило плетение из стальных нитей, а на концах свисали стальные шарики. При этом пояс был и выглядел вполне настоящим, он всегда был под рукой, и им можно было пользоваться для удушения или битья противника. Наконец, головные украшения Бабушки скрывали в себе метательные дротики, а в длинных рукавах были спрятаны маленькие короткие кинжалы.