Мистер Кван часто вспоминает события своей прошлой жизни, чтобы таким образом подтолкнуть нас к движению вперед. В частности, он рассказывал нам о своих победах и поражениях; он говорил о мудрости и жесткости своего учителя. Еще он рассказывал совершенно удивительные истории о старых мастерах прошлого, которые умели проникать в иные измерения, занимались магией или могли применять свои умения против большого количества противников одновременно. Естественно, наше любопытство постепенно перемещалось с этих полуфантастических рассказов на личность самого Сифу.
Однако сам Сифу умудрялся сохранять удивительную таинственность в отношении всего, что касалось его личного прошлого. Даосскому мастеру не позволительно распространяться о дате и месте своего рождения или сообщать другие личные сведения. Но мы часто оказывались в ситуациях, требовавших аналогий из его личной истории; помимо этого, Сифу по-отечески терпимо относился к нашим бесконечным вопросам, так что понемногу его личная история раскрывалась перед нами.
Классические труды и поэмы о даосизме позволяют лишь немного приоткрыть завесу над этой величайшей традицией духовного совершенствования. Сколько ни читай об этом, все равно будет трудно представить себе тех, для кого даосизм является смыслом жизни. Сухие научные исследования не дают возможности эмоционально воспринять эту науку жизни. Точно так же сложно представить, что можно остаться даосом в наше сумасшедшее время. Эта книга — «Хроники Дао» — может стать хорошим введением в даосизм, которое позволит увидеть в этом течении гораздо больше, чем просто изображения Бессмертных на бумажных журавликах.
Я уверен, что точно так же, как рассказы Сифу о его обучении стали неотъемлемой частью моей учебы, впечатления этого необычного человека помогут другим увидеть, каким образом широта даосских взглядов может быть объединена в единый целостный путь длиною в жизнь. И я надеюсь, что другие, осознав ожидающие их трудности, найдут в себе достаточно вдохновения, чтобы предпринять свое собственное путешествие к вершинам духа.
О транскрипции китайских терминов
(от редактора русского перевода)
Все китайские имена и термины, встречающиеся в этой книге, передаются в соответствии с общепринятой в русском языке системой транскрипции китайских слов. Эта система опирается на северное (пекинское) произношение,- двухсложные китайские личные имена записываются как одно слово.
Вместе с тем, имя автора книги (Дэн Миндао) оставлено в том написании, в котором оно уже широко известно как на Западе, так и в русскоязычном регионе, — Деи Мин Дао. Имя главного героя книги (Гуань Шихун) дается, согласно пожеланию автора, так, как его произносил сам Мастер, — Кван Сайхун. Но все остальные члены семьи (опять же по желанию автора) упоминаются под фамилией Гуанъ).
КНИГА ПЕРВАЯ. СТРАНСТВУЮЩИЙ ДАОС
Глава первая
Тайшанский праздник
Б 1929 году Кван Сайхун1 сопровождал членов своей семьи во время паломничества вверх по крутым склонам горы Тайшань. Паломники направлялись к вершине — туда, где расположен Храм Изумрудного Облака, на Праздник Нефритового Императора. Эта религиозная церемония сочетала в себе недели ритуальных служений и поклонения божествам с почти карнавальным весельем, царившим во дворике храма. Члены семьи Гуань принадлежали к богатому клану воинов; будучи преданными даосизму, они завершали долгое, истовое паломничество длиною в добрую тысячу километров из родной провинции Шаньси в провинцию Шаньдун. Они собирались гостить в храме целый месяц.
Последний подъем на Тайшань в носилках-паланкинах тянулся медленно. Крутые склоны и обрывы Тайшань за день преодолеть было невозможно. И все же постепенное движение вперед, прерывавшееся ночным отдыхом на маленьких крестьянских постоялых дворах, давало путникам силы с первыми лучами зари вновь стремиться вверх. Во всех постоялых дворах паломникам подавали только вегетарианскую пищу — очищение тела от плоти животных и созерцание способствовали очищению разума.
Да и сама гора как бы завершала это «неземное» состояние разума. Дело в том, что Тайшань был самой высокой из Пяти Священных гор Китая. Она круто возпышалась над просторами провинции Шаньдун, закрывая собой остальные юры. Вершина Тайшань сверкала неземным величием; от нее веяло уединенностью, достойной самого Нефритового Императора. С пика Тайшань невозможно было разглядеть ни людей внизу, ни их земные творения. Холодный и разреженный воздух, окутывавший неприступные скалы Тайшань, делал эту гору великолепным местом уединения Божественного Императора.