Ну да и ладно. Третья кандидатура – купечество славного города Вал’аклавы. Могли ли эти ребята подобным образом избавиться от конкурента? Вполне себе могли. После такого конфуза мне больше в Вал’аклаве делать нечего. Так что они могут по-прежнему дурить приезжающих, получая немалые барыши за счет своей осведомленности о ценах на разные товары.
Ну и, наконец, лесовики. Я ведь их, признаться, тоже изрядно надул, и вполне может быть что. Хотя что-то не похожи эти ребята на тех, кто будет прокручивать такие сложные комбинации. Скорее уж Бокти пришиб бы меня своим пудовым кулаком, чем стал воровать мой кинжал, чтобы зарезать брата Царя Царей, рассчитывая таким образом опосредованно ударить по моей персоне. Нет, не то чтобы я считал его дураком и лохом. По-своему они ребята вполне себе сообразительные и ворон не считают. Просто характер у них не приспособлен для интриг.
Вот наиболее вероятные кандидаты. Одно плохо: не любил я раньше детективы читать, и что делать дальше – ума не приложу. Что там великие сыщики обычно делают? Ну, осмотр места преступления. Шерлок Холмс вон только по паре-тройке царапинок на какой-нибудь фигне всю картину преступления раскрывал. Только в харчевне, где мы бухали, этих царапинок столько, что Холмс опухнет считать. У нас тут, знаете ли, не Викторианская эпоха, и вилкой-ложкой как-то особо не пользуются – отхреначут кусок мяса, воткнут нож в стол и обгрызают, пока еще зубы есть. Да и не до осмотров мне тогда было. Накануне ужрался до полного отруба. Утром свои пальцы с трудом пересчитать мог – в таком состоянии только царапинки и разглядывать. Да и времени мне на это не дали – едва растолкали и сразу на суд потащили. Так что осмотр места преступления отменяется.
Так же как и судмедэкспертиза. Даже если бы я знал, чего там экспертировать, так меня и подпустят к трупу. Тем более что прибрежники своих покойников в море отправляют на специальном плотике. Тот плотик уже, может, до местной Америки доплыть успел, искать без толку.
Остается опрос свидетелей. Кто у нас свидетели? Лга’нхи, Гит’евек, Кор’тек да Мнау’гхо. Оно, конечно, их там еще с десяток было, потому как гуляли мы широко и угощали всех, да и в харчевне помимо нас еще, может, пара десятков была. Вот только ищи их теперь свищи. Особенно учитывая, что в Вал’аклаву нас больше не пустят. Ладно. Начну с самого трудного.
– Привет, Лга’нхи! – Я подошел к своему приятелю и, сделав над собой усилие, посмотрел ему в глаза. В глазах плескалась безграничная печаль, но ненависти ко мне вроде не было. А ведь уже два дня прошло с Тех пор, а я так и не удосужился с ним поговорить, настолько тяжело давило на меня чувство вины. – Зря ты все-таки Меч отдал, – пробормотал я. – И так как-нибудь отбрехались бы. Ну, или отдали бы им с десяток лодок, потом как-нибудь Леокаю отработали бы.
– Меч – это Меч, – как-то слишком уж глубокомысленно ответил на это Лга’нхи. – А ты – это ты. Ты важнее! – На душе от таких слов стало теплее, а на сердце навалилась дополнительная тяжесть. Наори он на меня, накидай несправедливых обвинений, тут бы можно было обидеться в ответ. Обхамить, оскорбиться. А когда вот так вот… Он весь в белом, а я в дерьме по макушку.
– И зачем тебе понадобилось убивать этого говнюка? – Вот уж у кого хватало ненависти во взгляде, так это у сестренки Осакат. Она последние дни все время держалась рядом с Лга’нхи, то ли пытаясь его утешить, то ли держась подальше от меня. Будто вернулись старые добрые времена, когда мы в степи дорогу в горы искали. Опять я у нее первый враг. Только теперь это почему-то намного обиднее, ведь в последнее время у нас вроде бы отношения наладились, а тут снова-здорово.
– Раз убил, значит, так надо было, – примиряющее высказался на это Лга’нхи. – Только почему ты с него скальп не снял? Зачем вражескую силу упустил?
Вот тебе, бабушка, и презумпция невиновности – даже соплеменники мне не верят.
– Да не убивал я этого урода! – рявкнул я на них. – Видно же, что это типичная подстава!
– Чего видно? – чуть ли не хором спросили они у меня. А потом Лга’нхи добавил: – А раз не ты, то почему же твоим кинжалом убили?
– А вот если я, допустим, возьму твой кинжал да ткну им (хотел сказать «Осакат», но почему-то не смог), вон, Мнау’гхо. Ты что скажешь, что раз кинжал твой, то и убил ты?
– А как же ты сможешь мой кинжал забрать? – усмехнулся на это Лга’нхи. – Да и увидят все, что не я это сделал.
– А если все спать будут, пьяные, и никто ничего не увидит?
– Хм… – На этот раз Лга’нхи с Осакат задумались надолго. А потом он спросил: – А зачем? Зачем кому-то убивать твоим кинжалом?
– Чтобы на меня подумали. (Вот уж не замечал раньше, что мой приятель настолько туп и не понимает банальных вещей.)
– Зачем кому-то делать, чтобы на тебя подумали? – Опять мой персональный доктор Ватсон ударился в жанр тупых вопросов. – Тот брат Царя Царей воином, конечно, плохим был, но рода хорошего. Можно с его смерти большую ману было взять и Славу. Зачем кому-то это все тебе отдавать?
– ??? – Вот тут уже конкретно завис я. С подобной точки зрения я все это как-то не рассматривал. В моем списке мотивов были и корысть, и зависть, и попытка устранить конкурента – все, что угодно, только вот не пополнение баланса маны. Потому сдержал рвущиеся из груди ругательства и смиренно выложил на суд экспертов свой список подозреваемых и мотивов. После чего вышеозначенные эксперты подвергли его суровой критике:
– Царь Царей не мог убить своего брата, потому как тот ему родня! Восточные, кабы они злились, напали бы на меня, зачем им какого-то брата Царя Царей убивать? Местные купцы? Они-то тут вообще при чем? Им ни до тебя, ни до убитого никакого дела нет. А на Бокти думать ты даже и не думай!!! Мы же с ним стока пива, вина и меда выпили! И вооще он правильный пацанчик, мокруха для него, как соплю вытереть, но на подставу он точно не пойдет.
В общем-то, с последним я и так был согласен. А вот с остальным… Попытался расспрашивать Лга’нхи, что он про тот вечер помнит, благо Вождь и братец оказался не то чтобы трезвенником, но скорее уж просто «нелюбителем». Вот молока он мог выжрать сколько угодно. А к вину и пиву относился с предубеждением – вкус ему, видите ли, не нравится. Так что алкоголь был для него заменой «волшебному компоту», которым нахрючивался наш торчок-шаман. Лга’нхи либо больше налегал на еду, если вечеринка была чисто дружеской, либо быстро выкушивал изрядную дозу и сидел, пытаясь словить чудесные видения, подсказывающие, как жить дальше. Так что обычно к концу пьянки он оставался самым трезвым из нас. Но то ли я не умею допрашивать, то ли свидетель из Лга’нхи неважный, но на этот раз он так ничего особенного и не заметил. Да. Пришли в кабак. Да, встретили Бокти со товарищи. А потом еще каких-то знакомых купцов из местных. Да, сначала мы пару кувшинов купили. Потом Бокти мошну растряс и пива взял. Потом снова мы, потом и купцы вроде как на кувшинчик-другой расщедрились. В общем, выжрали изрядную дозу. Потом подходили какие-то еще купцы, нет, я их не знаю, это ведь ты с ними говорил. Но к нам они не садились, просто выпили и отошли. Потом пришли девки с музыкантами. Музыканты играли, девки плясали. Он, Лга’нхи, выбрал одну, росточком повыше, и оттащил к задней стене на шкурах повалять. Вернулся спустя… короче, когда мы уже совсем никакие были. Кор’тек и трое купцов уже лежали под столом. Гит’евек еще одну девицу тащил куда-то на улицу, Бокти начал какую-то былину петь, а его никто не слушал. А ты, Дебил, тоже с одной в обнимку, прямо чуть ли не на столе. Кинжал? Да. Кинжал точно тогда у тебя еще был. Ты его той девице показывал и говорил, что можешь с его помощью ей какое-то колдовство сделать. Какое колдовство? То ли ип*пил*ляция, то ли интимстрижка. Говорил, после этого мужики за ней толпами ходить будут, такой она красивой станет.
– А мне? – обиженно возопила Осакат, услышав самое важное – насчет мужиков и «красивой». – Почему ты мне такое колдовство не делаешь?!
– Рано тебе, – буркнул я, чувствуя, как наливаются краской мои щеки и даже уши. – Вот выдадим тебя замуж, тогда и научу. И вообще, не лезь, когда старшие мужи разговаривают!