Но, собственно говоря, об этом Плесе и притоке Бокти, вызвавшийся быть нашим проводником и гидом по Реке (а заодно уж и протащить свой караван под нашей охраной), утром говорил совсем не поэтому. Именно на берегах этого притока и состоялась его битва с пиратами, которая с моей легкой руки с каждым новым пересказом стала приобретать все более и более эпический размах. А еще, именно по этому притоку он провел свои лодки в обход пиратской территории на заключительном этапе своего путешествия. В общем, мы приплыли на войну! Осталось придумать, как воевать.
Как мы и договаривались, ближе к вечеру Бокти свернул к тому островку, о котором рассказывал утром. Там на ближайшие несколько дней будет наша стоянка.
Островок был размером примерно в полтора-два футбольных поля, и сотне с лишним человек на нем было немного тесновато. В смысле, если жить несколько дней. Зато он довольно густо зарос кустарником, а подходы к нему прикрывают высокие заросли камыша. Так что скрыться от глаз пиратов будет где. Если только мне удастся уговорить своих ребят и ребят Бокти не разжигать дымных костров, а самого Бокти — не петь баллады про «старые времена». Увы, это было не так-то просто. Даже дисциплина наших оикия в основном проявлялась на поле боя, а в «мирной» жизни начинала резко хромать. А чего уж говорить про этих лесных дикарей?
Собственно, для Бокти, а также Лга’нхи и Гит’евека все было просто: приехали, нашли врага, сразились, победили или погибли! Все остальное от лукавого, и настоящему воину о том задумываться не нужно.
Все это мы уже обсуждали не один раз, у каждого вечернего костра. Путем долгих уговоров, пояснений и наводящих вопросов мне вроде бы удалось убедить их для начала хотя бы не переть на врага без разведки. Первым с этим согласился Гит’евек, когда я, указав ему на окружающий нас лес, спросил, как смогут драться его оикия, петляя между деревьями?
Кажется, тут мужик начал о чем-то догадываться, в том числе и о том, во что я опять втравил его войско. Раньше-то ему, никогда не видевшему настоящего леса, казалось, что все будет намного проще. Да и эйфория первых дней от осознания, что все будет хорошо, удача к ним вернулась, а Митк’окок делает каждому отправившемуся в поход воину богатый подарок в виде нового кожаного панциря, обшитого бронзовыми бляшками, новому воинскому поясу, новой пары обуви и по целому мешку зерна!
«Дар» был и правда богатый, особенно по части панцирей. Прежние хозяева — верблюжатники — свои вспомогательные войска особо снаряжением не баловали. Да оружие раздали. Все копья с бронзовыми наконечниками! Неплохие щиты. Но в остальном… Из «короткого» оружия — у большинства лишь дикарские дубинки, кинжалы из рога или каменные топорики. Из доспехов — верблюжатники снабдили их кожаными шлемами-колпаками, армированными изнутри деревянными прутьями. Такой шлемак отлично держал удар дубинкой или скользящий удар копьем и в сочетании с кожаным щитом и поножами давал неплохую защиту. Вот только достались «забритым» эти шлемаки, уже будучи отнюдь не первой молодости. Судя по состоянию и пятнам крови, у этих шлемов уже были раньше другие хозяева, ныне покойные. Вместо настоящих доспехов верблюжатники своим рабам-воинам оставили то, что уже было, или просто выдали старые жилетки степняков. Те самые, с двойным запахом на груди, хорошо защищающие от прямого удара деревянным копьем, но слабо держащие сильный удар бронзового оружия.
Увы, но поправить дела после разгрома лагеря аиотееков «забритым» не удалось. Раз в бою они не участвовали, то почти все доспехи достались воинам Леокая. Теми одиннадцатью, что достались нам с Лга’нхи в виде трофеев, мы поощрили командный состав. И то не столько по доброте душевной, сколько потому, что нам (с Лга’нхи) эти доспехи были не нужны.
С пиратов особо взять было нечего. Почти все они представляли из себя слабовооруженный сброд. А в Вал’аклаве мы порадовали ребят лишь новой одеждой, ибо разбазаривать запасы Леокая на дорогие оружие и доспехи я не осмелился.
И вот теперь у них появилась возможность вооружиться по-настоящему. Что такое настоящие доспехи, «забритые» уже успели оценить на службе у верблюжатников. Даже степняки, привыкшие к легким, не мешающим бегать жилеткам, с радостью вцепились в новые доспехи. Ибо кожаный панцирь, при всей своей тяжести и неудобности, мешает бегать куда меньше, чем вражеское копье в брюхе.
Плата была достойной, и потому мне удалось уговорить этих вояк без труда. Куда сложнее было с моряками Кор’тека. В отличие от сирот-«забритых», они своих семей и племен не лишились, и им было что терять. Я сумел выторговать для них лишь несколько лодок, но они сказали, что лодки они и сами умеют делать, а жизнь дороже. Так что пришлось пообещать сверху немалую долю от нашей добычи. (Один хрен, нам с Лга’нхи лишняя добыча без надобности, коли мы и дальше собираемся вести привычный кочевой образ жизни.)