Егор Чекрыгин
Хроники Дебила. Свиток 4
Глава 1
Когда-нибудь, за все хорошее приходит расплата.
В последнее время…, да чего уж там говорить, – последние несколько лет, мне везло просто таки до неприличия. Так долго везло, и настолько неприлично, что я начал воспринимать это как некую норму.
Но Духи, Боги, или Судьба, – существа ревнивые, и весьма жестоко наказывают тех, кто осмеливается воспринимать их блага, как нечто само собой разумеющееся.
…Другие меня не понимали…Нет сочувствовали конечно, но за всеми их подбадриваниями и похлопываниями по плечу, читалось удивленное, – "Подумаешь! С кем не бывает…".
Вот разве только щенки…, ставшие к тому времени уже вполне здоровенными псами, были солидарны со мной. Но даже в их тоскливо смотрящих на меня глазах, читался неприкрытый упрек, – "Как же ты мог допустить такое?".
Ну еще и Осакат, не постеснялась высказать этот упрек мне прямо в глаза. – "Как же так Дебил? Ты же вон Мнау*гхо, дырку в голове сделал, и всех плохих духов оттуда выгнал, а потом обратно ее заделал, так что будто бы и не было ничего. Аиотеека вон своего ручного, от сильной раны излечил, да так, что тот, того самого Мнау*гхо, чуть не убил…А Тишку, жену свою, уберечь не смог?…Что ж ты за человек-то такой?!".
…А вот такой вот я. – Одно слово, – мошенник и самозванец. Обнаглевший от безнаказанности дебил, вообразивший себя крутым шаманом. Доктор блин, недоделанный! Все знания почерпнул из просмотра медицинских сериалов. А все умения… Да откуда им взяться, этим умениям? ПТУшник несчастный, горшечник, и то, – недоученный. А вообразил себя…
Да еще и эта дурочка. Даже словом мне не обмолвилась. После тяжелых родов, пару часиков отлежалась, раздуваясь от гордости и счастья покормила нашего вполне такого здоровенького малыша…, и чуть ли не сразу попыталась вскочить и бежать ужин готовить. – Как же, – это ведь ее долг первобытной жены! И даже не пискнула мне про боли, слабость и непрекращающееся кровотечение…Пока сознание не потеряла от слабости, и едва лицом в костер не рухнула.
А потом сутки метания в горячке, и смерть.
…Вот тут-то меня и накрыло. Конкретно…Я ведь ее иной раз и за человека-то не считал!
Нет, ну конечно за человека… С овцой там, или черепашкой, я бы спать не стал. Но вот человеком, равным себе, признать ее не мог. – Дикарка-с ведь. Куда ей до меня? Всему из себя такому умному и талантливому.
Ну да, – чего уж там говорить? – Отнюдь не семи пядей во лбу, честно сказать, была женушка, и даже на фоне остальных дикарей особо умной не казалась.
…Зато удобная и покорная. – Как раз то что мне дураку самовлюбленному и надо. Чтобы бегали вокруг меня на цыпочках, глядели огромными от восхищения голубыми глазами, да пылинки сдували.
За все, уже почитай два года нашего "брака", и слова мне поперек не сказала. И даже то что я ее гордое дикарское имя Тинкш*итат, в собачью "Тишку" переделал, приняла с удивительной покорностью, словно так и надо было.
Зато всегда кормила вкусно, обстирывала, обшивала, и не на что никогда не жаловалась…Ну разве что иногда, – взглядом там испуганно-тоскливым, или понуро опущенной головой.
Но разве ж она ровня мне, – мега-продвинутому человеку аж 21 века? Умеющему считать до нескольких тысяч, (а то и до целого мильёна), читать-писать, и особенно врать.
…Вот-вот, – врать особенно, потому что в счете, и разных там точных науках, типо физики или химии, я прямо скажем, для жителя 21 века был откровенно слабоват…Второй десяток лет тут живу, а не пороха пока еще не изобрел, ни велосипеда.
Всех достижений, – отлил колокол… Да и тот, по меркам не то что 21, но даже и века 15, – колокольчик, а не колокол, – да вон еще, – колесо "изобрел".
И хрен бы я чего изобрел-отлил, если бы не помощь местных специалистов, сумевших воплотить в каменно-бронзовом веке идеи, стыренные мной из века 21, да еще и самостоятельно доведших их до рабочего состояния.
Что там не говори, а прогрессор из меня, такой же как и медик. – Только здоровых лечить, либо за счет местных, свои идеи воплощать. А сам…, – ничтожество сплошное…Вот разве что врать умею хорошо. И продолжаю врать, даже сейчас. И не столько Осакат, сколько самому себе.
– Понимаешь сестренка…Так уж жизнь устроена. – Когда долго везет…, ну в смысле, – когда Духи сильно помогают, – рано или поздно, они за это плату потребовать могут…
– И ты с ними жизнью Тишки расплатился? – Аж задохнулась она от возмущения. – Это потому что Тишка тощая и некрасивая была? Завел себе толстую и решил что…
– Дура ты сестренка. – Оборвал я ее, сильно обидевшись за Тишку. – Она у меня очень красивая была…Просто вы пока такой красоты ценить еще не научились…А в другом мире такие как Тишка, первыми красавицами считаются.
– Ага! – Обличительно тыкнула в меня пальцем неугомонная Осакат, которая тоже видать сильно скорбела по подруге. И по привычке, вымещала эту скорбь на мне, обвиняя во всех грехах. – А мы-то все гадали, почему ты такую жену себе выбрал. А ты еще тогда знал, про расплату, и специально такую себе жену выбрал, которая в загробном мире шибко красивой покажется! А старуху эту свою толстую, для этого мира себе приберег!
– Будто меня спрашивал кто. – Продолжал я устало оправдываться, чисто по привычке. – Так уж получается, что Духи не спрашивают. Они либо дают…, не спрашивая. Либо так же, не спрашивая и не торгуясь, берут…Кого угодно могли забрать. – Ее, Лга*нхи, тебя, меня…
Нам в последнее время везло сильно. – И в Вал*аклаве у нас все получилось. И от аиотееков дважды отбились. И с Леокаем у нас все путем стало…Вот они плату и взяли.
…Помнишь, когда вы с Витьком только начинали у меня учиться, я вас о таком предупреждал, когда объяснял почему нельзя колдовством злоупотреблять?
…Память у нее была хорошая, и про такое мое предупреждения она помнила. Так что доводов возразить мне, она не нашла, а лишь только вскочила, плюнула, и повелительно бросив, – "Вели своей Этой, мне ребенка отдать", – убежала в стойбище.
А я так и остался сидеть на холме, и бессмысленно пялиться в пустую степь. -…Пустая степь это хорошо. – Там нет людей, которым вечно от тебя что-то надо. Нет забот, которые на тебя все эти люди вываливают. – Благодать, – Ветер колышет траву, точно так же, как делал это год, два или тысячу лет назад. – А в этой траве, течет бесконечный круговорот жизни, – без нервотрепки, истерик, и мелких суетных проблем. – Рождаются, растут, приносят потомство и умирают разные там кузнечики, суслики, сурки и кролики…
Кажется я начинаю понимать тех соплеменников, что готовы в случае увечья или болезни уйти в степь, и умирать там в одиночестве. Тут действительно покой и благодать. Смотришь на эти холмы, эту траву и небо, и приобщаешься к вечности задолго до того, как успеешь навечно откинуть копыта. И твой переход из одного мира в другой, становится почти незаметным, ибо слишком ничтожен он и мелок, по сравнению с бесконечностью этой вечной Степи.
…Да, – конкретно меня накрыло, раз уж о Таком задумываться начал. А ведь это далеко не первая смерть что я тут видел. Даже собственными руками, уже больше двух десятков раз, пришлось обрывать жизни неизлечимо больных пациентов, среди которых были и мои хорошие приятели.
Или вон, – Лга*нхи, – дважды его с того света вытаскивал, а перед этим считай что и попрощаться успевал, настолько плох он был. А ведь даже сейчас, – когда у нас есть целое племя и семьи у каждого, – он наверное самый близкий мне тут человек. А что уж говорить про "раньше", когда на всем свете, только мы двое и были "люди", а весь остальной мир "не люди", был против нас?
А сколько смертей я видел на поле боя? И друзей и врагов. И даже собственная Смерть, уж как минимум раз, подходила ко мне почти вплотную…Вон, шрамы на груди и ребра под ними, до сих пор к перемене погоды ноют.
Да уж, – думал ко всему привык. – А вот Тишкина смерть меня подкосила. Будто от собственного тела кусок отрезали… А ведь я ее особо-то и не замечал, загруженный решением очередных грандиозных задач. – Одно слово, – сволочь!
…Как-то все это несправедливо, неправильно, глупо. – В бою, – там понятно. – Там дерутся, – яростно, остервенело и беспощадно. Убиваешь ты, убивают тебя, и в состоянии дикого стресса, даже смерть друзей оставляет тебя равнодушным. А тут… – Тишка была такая довольная, такая гордая собой, просто светилась от искреннего неподдельного Счастья. – Как же, – при ее-то внешности, да родила Самому Великому Шаману Дебилу сына!…И вдруг все это оборвалось.