Гвидон достал лютню и начал ее настраивать, глядя отрешенным взглядом в окно и медленно говоря:
— Сегодня утром я был в городе, Ваша Милость, — сказал он, пощипывая струны, — Я собирал песни, чтобы доставить удовольствие вам чем-нибудь новеньким. Я нашел нечто новенькое, но боюсь, оно не доставит вам удовольствия. Не желаете ли послушать?
Он повернулся к Моргану и выжидающе посмотрел ему в глаза.
Морган медленно кивнул.
— Хорошо. Вот эта песня, милорд, которая, возможно, вас заинтересует, потому что она о Дерини. Я не отвечаю ни за слова, ни за мелодию, так как это не моя аранжировка, но мысль в этой песне есть.
Он снова щипнул струны, извлек несколько вступительных аккордов, а затем запел живую мелодию, которая весьма напоминала детские песенки.
Когда Гвидон закончил песню, Морган откинулся на спинку кресла, сжимая кулаки. Его глаза затуманились и потемнели. Он некоторое время сидел спокойно, его серые глаза изучали певца.
Затем он проговорил тихим голосом:
— И это все или есть еще?
Трубадур пожал плечами:
— Есть и другие стихи, Ваша Милость, другие варианты. Но они все повторяют одно и то же с более или менее едким юмором. Возможно, вас больше заинтересует «Баллада о герцоге Кирала».
— Герцог Кирала?
— Да, милорд. Это негодяй в полном смысле этого слова — злой, кощунственный лжец, который предает своих подданных. К счастью, баллада оставляет некоторую надежду угнетенному народу. Я должен также добавить, что имя Кирала покажется вам знакомым, если вы прочтете его наоборот. Ну, а стихи не многим лучше, чем предыдущие.
Он опять извлек вступительные аккорды, и на сей раз мелодия была медленной, торжественной, подобной гимну.
В песне говорилось о кощунствах герцога Кирала, о том, что бог решил наказать его и в качестве карающей десницы выбрал своего верного слугу Варина, человека благородного, могущественного и мудрого.
Песня призывала весь народ подняться и сбросить иго ненавистного Дерини.
— Фу! — фыркнул с омерзением Морган, когда трубадур закончил. — В какой помойной яме ты отыскал это, Гвидон?
— В таверне, милорд, — ответил с улыбкой Гвидон. — А первую я выучил у грязного уличного певца у ворот монастыря Святого Матфея. Ну что, я доставил вам удовольствие, милорд?
— Содержание отвратительное, но хорошо, что ты принес их мне. Как ты думаешь, много таких песен ходит в городе?
Гвидон аккуратно положил свою лютню на подушку рядом с собой, оперся спиной о край окна, заложив руки за голову.
— Трудно сказать, милорд. Я ходил всего несколько часов, но слышал несколько вариантов обоих песен. Возможно, других я просто не слышал. Если милорд послушает совет простого певца баллад, то я ему скажу, нужно бороться с этими песнями с помощью других песен. Если позволите, я попытаюсь что-нибудь сочинить.
— Я не уверен, что сейчас это будет правильно, — сказал Морган, — Что ты…
Послышался осторожный стук в дверь, и Морган с беспокойством поднял голову.
— Войдите.
Роберт открыл дверь и вошел. Неодобрение было написано на его лице.
— Лорд Разер де Корби здесь и хочет видеть вас, Ваша Милость.
— А, пусти его.
Роберт отступил в сторону и небольшой отряд людей в плащах цвета морской волны вошел в комнату.
За ними появился Разер де Корби, чрезвычайный посол Орсаля из Хорта.
Морган встал и улыбнулся, когда шеренга воинов раздвинулась и Разер вышел вперед. Он поклонился.
— Герцог Аларик, — прогудел человек. Тембр его голоса совершенно не соответствовал его росту в пять футов, — Я приношу поздравления и приветствия от Его Величества Орсаля. Он надеется, что вы в добром здравии.
— Да, я здоров, Разер, — сказал Морган, энергично пожимая руку Разера. — А как себя чувствует старый морской лев?
Разер разразился громоподобным хохотом.
— Семья Орсалей только что получила нового наследника, и сам Орсаль надеется, что вы вскоре приедете взглянуть на него, — он посмотрел на Гвидона и Роберта, а затем продолжил: — Он хочет обсудить с вами кое-какие вопросы навигации и морского права, и надеется, что вы захватите с собой ваших военных советников.