и так как эти Аларик и Дункан не выразили желания покаяться и отречься, и изменить образ жизни;
исходя из всего этого я, Эдмунд Лорис, архиепископ Валорета и примас Гвинеда, объявляю перед всем духовенством Гвинеда, что предаю анафеме Аларика Энтони Моргана и Дункана Говарда Мак Лейна. Мы извергаем их из лона Святой Церкви Бога.
Пусть гнев Небесного Судьи обрушится на их головы. Пусть они всегда будут прокляты. Пусть Ворота Рая закроются перед ними и теми, кто поможет им.
Пусть ни один богобоязненный человек не примет их, не накормит их, не предоставит им крова.
Пусть ни один священнослужитель не общается с ними при жизни и не освятит их тела после смерти.
Пусть будут прокляты их жилища, их пища, их вода, все их владения.
Мы объявляем их отлученными от Церкви и брошенными во мрак к Люциферу и прочим падшим ангелам. Они теперь будут навеки прокляты без всякой надежды на спасение их душ. Да будет так!»
— Да будет так! — хором подхватили все присутствующие.
Вытянув горящую свечу перед собой, Лорис перевернул ее и бросил на пол, затоптав пламя. То же самое проделали собравшиеся епископы и их помощники. Раздались глухие стуки свечей, одна за другой падавших на пол.
Постепенно в соборе воцарилась тьма, все огни умерли, затоптанные ногами. Кроме одной свечи, которая спокойно горела в чьих-то руках. Ее одинокое пламя мужественно боролось с наступившим мраком. И никто не мог узнать и сказать, из чьих рук исходит это мужественное пламя.
Глава XVI
— Поймай меня, если сможешь, — смеялась Бронвин.
Она игриво убегала по дорожке сада. Ее золотые волосы развевались по ветру, голубая туника соблазнительно облегала стройные ноги.
Когда она пробегала мимо, Кевин сделал неуклюжую попытку поймать ее, но промахнулся и пустился за ней со счастливым смехом. Меч его путался у него в ногах, угрожая зацепиться за что-нибудь и опрокинуть Кевина на землю. Но он не обращал на такую мелочь внимания. Он просто придерживал его рукой и бежал за Бронвин по свежей зеленой траве.
День был безоблачным, солнце — нежным и теплым. Бронвин и Кевин только что вернулись с утренней прогулки по зеленым холмам, окружавшим Кулди и теперь резвились, как пара шаловливых детей, бегая по саду между деревьями и статуями. Они играли почти четверть часа, причем Кевин изображал охотника, а Бронвин — его добычу.
Наконец, Кевин загнал Бронвин в ловушку у небольшого фонтана, где уставшая девушка, сделав несколько кругов и увидев, что сбежать ей вряд ли удастся, сдалась. Кевин бросился на нее, обхватил руками, увлек на землю и, придавив своим весом, припал к ее губам. Бронвин расслабилась в его руках и раскрыла ему губы, ответив на поцелуй. Кевин едва не потерял сознание от неописуемого блаженства, охватившего его.
И тут он услышал, что кто-то многозначительно покашливает сзади. Он застыл, открыл глаза, понял, что они не одни, и с усилием оторвался от любимых губ. Когда он отстранился от Бронвин, то увидел, что глаза ее расширились при виде стоящего сзади. Она хихикнула. Кевин оглянулся и встретился взглядом со своим отцом. Герцог Джаред, улыбаясь, смотрел на них.
— Я знал, что найду вас здесь, — сказал герцог, увидев глуповатую улыбку сына. — Встань и приветствуй своих гостей, Кевин.
Кевин поднялся на ноги и подал Бронвин руку, помогая ей. И только теперь заметил, что отец действительно не один. С ним были управитель замка лорд Девериль и архитектор Риммель. Девериль сдерживал улыбку, а Риммель, как всегда, был серьезен. Кроме того, рядом с отцом стояли Келсон в алой дорожной одежде, Дерри, рыжебородый герцог Эван, один из лордов Королевского Совета.
Келсон лукаво улыбнулся Кевину и Бронвин и отступил в сторону, чтобы показать еще одного гостя — маленького человечка со смуглой кожей, одетого в пышные розово-фиолетовые одежды. Это был не кто иной, как великий трубадур Гвидон. Пузатая лютня висела на золотом шнуре, перекинутом через плечо. Она была отполирована до блеска его руками. Черные глаза трубадура внимательно изучали влюбленную пару.
Кевин посмотрел на Келсона и улыбнулся ему:
— Добро пожаловать в Кулди, сэр, — сказал он, стряхивая с себя траву.
Затем он приветствовал остальных гостей.
— Благодарю вас за оказанную мне честь.
— Ошибаешься, это Гвидон оказал нам честь, — засмеялся Келсон. — И если ты представишь его своей молодой леди, то я уверен, что это вдохновит его и он нам доставит большое удовольствие своим выступлением.