Черные глаза Барина сузились.
— В это трудно поверить, Дерини. Из всего, что я слышал о тебе, можно заключить, что великий Морган никогда не отречется от своего могущества, и тем более никогда на смирится.
Морган чуть шевельнулся и с радостью обнаружил, что хватка державших его немного ослабла.
— Я в твоей власти, Барин, — сказал он. — Тебе, наверное, сказали те, кто посоветовал применить маралу, что я, находясь под действием этого наркотика, совершенно беспомощен. Разрушены не только мои тайные силы, но и физические. Так что в таком состоянии я не могу лгать. — Это опять было ложью, и теперь многое зависело от того, поверит Барин или нет.
Барин нахмурился, ковырнул носком сапога грязный пол, а затем покачал головой.
— Я не понимаю, Морган, чего ты хочешь добиться. Твою жизнь уже ничто не спасет: ты будешь сожжен на костре. Зачем перед смертью отягощать свою душу новыми грехами?
«Костер, — подумал Морган, и его лицо посерело. — Я буду сожжен на костре как еретик, и у меня не будет возможности даже защитить себя».
— Я уже сказал, что хотел отдаться на суд архиепископов, — твердо сказал Морган. — Вы не дадите мне с ними встретиться?
— Такой возможности для тебя больше не будет, — бесстрастно ответил Барин. — Ты уже много раз мог сделать это раньше, но не сделал, и теперь твоя жизнь для тебя потеряна. Постарайся спасти хоть самое ценное — душу. Сделай это, пока мое терпение не лопнуло. Монсеньор Горони выслушает твою исповедь, если ты пожелаешь.
Морган перевел взгляд на Горони.
— И вы собираетесь разрешить это, монсеньор? Вы будете стоять в темноте и смотреть на убийство человека без всякого суда?
— У меня нет других приказаний, кроме как попытаться спасти вашу душу, Морган. Таковы условия соглашения. После это вы будете всецело принадлежать Барину.
— Я не принадлежу никому, священник! — крикнул Морган, глаза которого вспыхнули гневом. — И я не верю, что архиепископы пошли на такое грубое нарушение законов.
— Закон и справедливость не для таких, как вы, Морган, — возразил Горони. Его лицо в свете факелов было зловещим. — Ну, так ты будешь исповедоваться?
Морган лизнул пересохшие губы и мысленно обругал себя, что дал волю темпераменту. Спор ни к чему хорошему не приведет, Барин и священник были ослеплены ненавистью, а ему на них не повлиять. Он должен выиграть время!
Морган опустил глаза и постарался выразить на лице смирение и покорность. Возможно, исповедь поможет ему протянуть время. За тридцать лет жизни он совершил многое, в чем можно покаяться. И он был уверен, что когда начнет говорить, то придумает еще столько же.
— Я прошу прощения, — сказал он тихо, — я был слишком горяч. Это будет тайная исповедь, или я должен говорить перед всеми?
Барин презрительно фыркнул:
— Конечно, перед всеми. Горони, вы готовы выслушать исповедь этого человека?
Горони вынул из кармана пурпурный шарф, приложил его к губам и надел на себя.
— Ты желаешь исповедоваться, сын мой? — проговорил он стандартную фразу и опустил глаза.
Морган проглотил слюну и кивнул. Его стражники упали на колени и увлекли его за собой. Рука, державшая его за горло, исчезла, и он смог наконец вздохнуть полной грудью. Он попытался шевельнуть левой рукой и ощутил, что в его потайных ножнах в рукаве остался стилет. Очевидно, они не сочли нужным обыскать его. Идиоты!
Во всяком случае, когда придет его время, он возьмет с собой в могилу несколько этих фанатиков. Ведь бежать ему, скорее всего, не удастся.
— Примите мои покаяния, отец, — проговорил он, глядя на Горони. — Вот мои грехи, отец.
Прежде чем Морган открыл рот, где-то вверху послышался шум и чья-то фигура в кожаной охотничьей одежде выскользнула из узкого отверстия в потолке и рухнула на пол рядом с Морганом.
Это был Дункан!
Он моментально вскочил на ноги, выхватил меч, с силой рубанул одного из тех, кто держал Моргана за колено. В тот же момент Морган дернулся влево, увлекая своим весом охранников на пол. Двое упали, а последний, на момент потеряв равновесие, все же выхватил меч, но его решительность стоила ему жизни: Дункан зарубил его раньше, чем тот успел встать в боевую стойку, а затем вся комната взорвалась шумом и криком. Люди Барина опомнились и бросились в бой.
Дункан дрался с наслаждением. Меч и кинжал были как будто продолжением его рук. Морган, все еще лежа на полу в объятиях своих врагов, с силой пнул одного из них. Тот скорчился от боли, и Морган наконец смог выхватить свой стилет и заколоть его. Второй охранник выхватил кинжал, и Морган начал бешеную борьбу с ним, стараясь овладеть оружием.