Пусть гнев Небесного Судьи обрушится на их головы. Пусть они всегда будут прокляты. Пусть ворота рая закроются перед ними и теми, кто поможет им.
Пусть ни один богобоязненный человек не примет их, не накормит их, не предоставит крова. Пусть ни один священнослужитель не общается с ними при жизни и не освятит их тела после смерти. Пусть будут прокляты из жилища, их пища, их вода, все их владения.
Мы объявляем их отлученными от церкви и брошенными во мрак к Люциферу и прочим падшим ангелам. Они теперь будут навеки прокляты без всякой надежды на спасение их душ. Да будет так!»
— Да будет так! — хором подхватили все присутствующие.
Вытянув горящую свечу перед собой, Лорис перевернул ее и бросил на пол, затоптав пламя. И затем то же самое проделали собравшиеся епископы и их помощники.
Раздались глухие звуки, издаваемые свечами, которые одна за другой падали на пол. Постепенно в соборе воцарилась тьма, все огни умерли, затоптанные ногами.
За исключением одной свечи, которая спокойно горела в чьих-то руках. Ее одинокое пламя мужественно боролось с наступившим мраком.
И никто не мог сказать, из чьих рук исходит это мужественное пламя.
Глава 16
— Поймай меня, если сможешь, — смеялась Бронвин.
Она шаловливо убегала по дорожке сада. Золотые волосы ее развевались по ветру, голубая туника соблазнительно облегала ее длинные ноги. Когда она пробегала мимо, Кевин сделал неуклюжую попытку схватить ее, но промахнулся и пустился вслед за ней со счастливым смехом. Его меч путался в ногах, но он не обращал на такую мелочь внимания, а придерживая меч рукой, бежал за Бронвин по свежей зеленой траве.
День был безоблачный, солнце — нежное и теплое. Бронвин и Кевин только что вернулись с утренней прогулки по зеленых холмам, окружавшим Кулди. И теперь они резвились, как пара шаловливых детей, бегая по саду между деревьями и статуями. Они играли почти четверть часа, причем Кевин изображал охотника, а Бронвин — его добычу. Наконец Кевин загнал Бронвин в ловушку у небольшого фонтана, где уставшая девушка, сделав несколько кругов и увидев, что сбежать ей не удастся, сдалась. Кевин бросился на нее, обхватил руками, увлек на землю и припал к ее губам. Бронвин обмякла в его объятиях и, открыв губы в ответ, ответила на поцелуй. От неописуемого блаженства Кевин едва не потерял сознание. И тут он услышал сзади чье-то многозначительное покашливание.
Он, поняв, что они не одни, застыл, открыл глаза, и с усилием оторвался от губ любимой. Когда он отстранился от Бронвин, то увидел, что глаза ее расширились и она хихикнула. Кевин оглянулся и встретился взглядом со своим отцом: Дюк Джаред, улыбаясь, глядел на них.
— Я знал, что найду вас здесь, — сказал Дюк, увидев глуповатую улыбку сына. — Встань и приветствуй своих гостей, Кевин.
Кевин поднялся на ноги, подал Бронвин руку и тут увидел, что отец действительно не один: с ним были управитель замка лорд Девериль и архитектор Риммель. Девериль едва сдерживал улыбку, а Риммель как всегда был серьезен. А кроме того, рядом с отцом стояли Келсон, Дерри, рыжебородый дюк Эван, один из лордов королевского совета. Келсон в своей алой дорожной одежде лукаво улыбнулся Кевину и Бронвин и отступил в сторону, чтобы показать седьмого гостя — маленького человечка со смуглой кожей, одетого в пышную розово-фиолетовую одежду. Это был не кто иной, как великий трубадур Гвидон. Пузатая лютня висела на золотом шнуре через плечо, а черные глаза трубадура внимательно изучали влюбленную пару.
Кевин посмотрел на Келсона и улыбнулся ему:
— Добро пожаловать в Кулди, сэр, — сказал он, стряхивая с себя траву, и приветствовал остальных гостей. — Благодарю вас за оказанную мне честь.
— Ошибаешься, это Гвидон оказал мне честь, — засмеялся Келсон. — И если ты представишь его своей молодой леди, то я уверен, что это вдохновит его и он нам доставит большое удовольствие своим представлением.
Гвидон поклонился Келсону, а Кевин улыбнулся и взял руку Бронвин.