— Даш, — начал он, — Витька прав: иногда с тобой бывает… сложно.
Девочка шумно выдохнула и вплотную подошла к ним, чтобы посмотреть Глебу в глаза. Тот стыдливо отвёл их. Видя это, Вертюхин выступил из-за спины пребывающего в противоречивых чувствах друга, и принял вызов.
— Поступай, как хочешь, Виталий Вертюхин. Мало тебя орки били, раз ты ничего не понял, — сказав это, Даша прошла дальше к тропинке.
— Тебе того же, Бедова, — с презрением бросил Витя.
Спина девочки дрогнула на мгновение, неудивительно, ведь она так не любила свою фамилию, но Даша всё равно продолжила путь. Когда она скрылась, Глеб выдохнул. Он потоптался в снегу, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. Из следов вышла забавная геометрическая фигура.
— Это было обязательно? — наконец решился он.
— Мне плевать на оценки, давно пора понять, что я не собираюсь идти в десятый, — Витя выдавил из себя жалкое подобие улыбки. Значит, тоже переживал. — Она заслужила: «избранность» ударила ей в голову, и она стала навязывать своё мнение.
Глеб ничего на это не ответил.
Последние дни перед каникулами пролетели быстро. Бесчисленные контрольные перемешивались с подготовкой к Новому году, поэтому первый день двухнедельного отдыха многие провели дома, блаженно отсыпаясь до полудня. Тар узнал об этом от недовольного Глеба, который предстал перед ним на пороге своего дома в полусонном состоянии. Его знаменитая причёска «пай-мальчика» походила на застывший взрыв. Пока зверомаг рассказывал, как дела на родине, школьник окончательно проснулся и даже набрал номер Вертюхина.
То, что ребята поссорились с Дашей, ему сообщили, когда он надевал ботинки. Глаза болели после пяти часов непрерывной игры на компьютере, а в ушах стоял звон от подбадривающих криков землян.
Парочка вещей из квартиры Бедовых не стоили косых взглядов. Он принадлежал к «лагерю Вити и Глеба», так что тёплого приёма ему не окажут. Однако электронные часы на стене показывали пол второго, и это значило, что скоро вернуться Дашины родители. Он больше не мог свободно перемещаться между Древмиром и Землёй, так что ему предстояло сделать серьёзный выбор. И он решился. Он не хотел запомниться трусом, который боится попрощаться.
Его встретили молчанием. Лучше бы Даша язвила либо упрекала его. Она сделал приглашающий жест, и он захлопнул дверь квартиры, четыре месяца дававшей ему кров и пищу.
Девочка провела его в зал, вышла на балкон и порывшись там, вручило ему средних размеров коробку. Внутри находились вещи, которые он начал считать своими.
— Слышал, ты больше не хочешь исследовать наш мир, — неуверенно начал он, опустив коробку на пол.
Как зверомаг, он не очень-то хорошо ладил с людьми. Последние события убедили его, что следует исправить этот недостаток. Лучше один раз откровенно поговорить с глазу на глаз, чем впоследствии сожалеть, что не сделал этого или того хуже: сотни раз извинятся за допущенную ошибку. С извинениями дела обстояли гораздо хуже, чем с общением.
— Да, интерес как-то пропал. Лучше потрачу время на зубрёжку — и то больше толку, чем «спасение» чужих миров. Учебник алгебры, по крайней мере, не пытается тебя убить!
Реакция! Это обнадёживало. Успокоившись, Даша снова отвернулась.
— Мы плохо начали: я требовал невозможного, всячески торопил вас… — он остановился, вспомнив об обещании самому себе говорить откровенно: — Ладно я торопил только Витю и Глеба, потому что верил в них, а не в тебя.
Даша хмыкнула, словно говоря этим: «Давай же, выкладывай всё».
— Ещё я пару раз ел твои пирожные, удалял нужные тебе файлы, пока изучал компьютер и увиливал от ответов. В свою защиту скажу, что ребятам я тоже не рассказывал о Древмире, мне показалось, что вы итак у нас разберётесь. Кажется, на этот раз действительно всё.
На душе стало легче. «А извиняться полезно!» — подумал он про себя.
Прошла минута, прежде чем его собеседница пошевелилась. Наверное, ожидала продолжения исповеди или чего-то другого. Когда она повернулась, Тар внезапно понял, что она очень изменилась с момента первой их встречи. Той особы, способной выставить разговаривающих котов за дверь и самонадеянно обещать спасти другой мир, больше не было. Перед ним стояла очень уставшая тринадцатилетняя девушка.
— Ты вёл себя как настоящий старший брат. Языкастый, наглый тип, который не постесняется влезть в твою банку с деньгами, чтобы играть в салоне до десяти вечера.
— Я не думаю, что это сравнение уместно — тема семьи для Тара была болезненной.