– Ты видишь все вокруг себя и применяешь к замеченному свою логику, – объяснила она. – Но особенность человеческого сознания такова, что логикой всего труднее исследовать проблемы, связанные с глубоко личными мотивами. И тогда мы бродим, вокруг в темноте и возлагаем вину за свои проблемы на все, кроме той единственной причины, которая в действительности мучает нас.
– Вы намеренно хотите подорвать мою веру в свои возможности как ментата, – отрывисто сказал он. – Если бы я узнал, что любой из наших людей пытается подобным образом саботировать любое другое оружие из нашего арсенала, я без колебаний обвинил его и уничтожил бы.
– Хорошие ментаты не пренебрегают фактором возможной ошибки в своих расчетах. Уважение к этому фактору – это здоровая черта.
– Я с этим никогда и не спорил!
– Тогда попробуй приложить свои способности к симптомам, которые мы оба видим случаи пьянства, ссоры… Среди наших людей ходят самые нелепые слухи об Арракисе. Они запустили даже свои простейшие…
– Это все от праздности, и ничего больше, – возразил Хават. – И не пытайтесь запутать меня, напуская таинственность на самые простые вещи.
Джессика пристально разглядывала его – и представляла себе, как солдаты и охрана в казармах говорят между собой о своих бедах, о тоске и тревоге – и как от этого повисает в воздухе тяжкое напряжение, почти физически ощутимое – как запах горелой изоляции. «Они становятся похожи на героев древней, еще догильдийской легенды, – думала она. – Как команда потерянного звездолета “Амполирос”. Терзаемые болезнью, сидели они у корабельных орудий – всегда ищущие, всегда наготове и всегда не готовые…»
– Почему ты никогда не использовал до конца мои возможности в своей службе герцогу? – спросила она. – Или ты боялся соперника в моем лице?
Он сверкнул на нее глазами.
– Я кое-что знаю о том, чему учат Бене Гессерит… – Он угрюмо оглядел ее и замолк.
– Что же ты? Продолжай, – усмехнулась она. – Ты хотел сказать «Бене-Гессеритских ведьм».
– Я действительно кое-что знаю о той настоящей подготовке, которую дают в Бене Гессерит, – хмуро сказал он. – Я же видел, как все это проявляется у Пауля. И меня не обманет этот ваш лозунг на публику – мол, «мы существуем лишь для служения».
«Да, шок должен быть по-настоящему сильным, – решила Джессика: – И он почти готов к нему».
– Ты почтительно выслушиваешь меня на Совете, – сказала она, – но почти никогда не принимаешь мои советы. Почему?
– Я не верю советам, рожденным Бене-Гессеритскими мотивами, – отрезал он. – Вы можете думать, что видите человека насквозь, что можете заставить его поступать так, как вам…
– Суфир! – взорвалась она. – Глупец, несчастный глупец – вот ты кто!
Хават нахмурился, заставил себя снова сесть.
– Какие бы слухи о наших школах ни доходили до тебя, – промолвила она, – правда куда больше этих слухов. Если бы я хотела уничтожить герцога… или тебя, или кого угодно из тех, кто находится в пределах моей досягаемости, – ты бы не смог помешать мне.
Сказав это, она подумала: «Почему я позволяю гордыне заставлять меня говорить так? Разве этому меня учили? И не так должна я шокировать его…»
Хават сунул руку за пазуху, где у него всегда лежал миниатюрный пистолет с ядовитыми иглами. «Она без щита, – подумал он. – Это все что, блеф? Ведь я могу убить ее сейчас… но, но! – если я ошибаюсь, последствия будут ужасны!»
Джессика увидела, как его рука скользнула к внутреннему карману.
– Я надеюсь, между нами нужды в насилии не возникнет, – сказала она.
– Достойная надежда, – согласился он.
– Но тем временем болезнь распространяется в наших рядах и разъедает их, – продолжала Джессика. – И я должна вновь спросить тебя: не разумнее ли предположить, что это Харконнены посеяли в нас подозрение друг к другу, чтобы разъединить и столкнуть нас?
– Кажется, мы все же вернулись в тупик, – угрюмо буркнул Хават.
Она вздохнула и подумала: «Он почти готов».
– Герцог и я заменяем этим людям отца и мать, – сказала она. – Это положение….
– Герцог не женился на вас, – перебил Хават. Джессика сдержалась, усилием воли сохранив спокойствие. Он хорошо парировал.
– Но он не женится и ни на ком другом, – уточнила она. – Во всяком случае, пока я жива. И, как я сказала, мы для наших людей вместо родителей. Разбить сложившиеся отношения, рассорить и запутать нас – какая цель для Харконненов будет более соблазнительной?
Он понял, куда она клонит, и его брови сдвинулись.