Теперь же Ибрагим верит в то, что за чернотой тьмы он найдет нечто не менее ценное, чем планеты или атом.
Ева огляделась. Молодые экзорцисты смотрели на него, как на пророка, потому что он впервые в истории так по-своему нахально во всеуслышание объявил, что не боится изучать демонов. Молодые экзорцисты взращены в иных реалиях, нежели предшественники, и они не могли избежать влияния научных и технологических открытий на их мировосприятие. Ибрагим призывал коллег следовать за ним, и Ева видела в глазах молодых экзорцистов восхищение.
Ева перестала сопротивляться своему подсознательному желанию следовать за Ибрагимом. Пора унять свою зависть и прекратить эту глупую гонку юнцов. Они выросли. Перед ними все чаще возникают серьезные проблемы, даже опасные. Взять хотя бы тот кредит на Фольксваген жук, что она оформила полгода назад. Перспектива не выплатить его – сродни смерти.
Она выросла. А во взрослой жизни не должно быть места низменным чувствам, ведь они должны строить мир и делать его лучше.
А потому Ева произнесла:
– Но ведь это правда. Бога можно объяснить наукой.
Чем вызвала озлобленные перешептывания и очередной толчок локтем от отца.
– Наука неспособна объяснить грандиозность Бога. Наука примитивна, – сказал один из пресвитеров.
– Сегодня, возможно, да, она примитивна. Но она развивается, и я не желаю этому противиться. Я хочу узнать Бога. По-настоящему узнать.
Ибрагим взглянул на нее и едва заметно улыбнулся.
Ева.
Ева сделала первый шаг и пересекла черту.
Стефания тоже потеряла желание спорить с Ибрагимом, чувствуя атмосферу через Еву. Они делили ощущения на двоих, а потому смирение Евы пробрало онемением в груди, а осознание привлекательности Ибрагима – трепетом в животе. Так, стоп! Она теперь что, тоже считает Ибрагима красивым? Стефания стряхнула с себя энергетические колебания Евы, пока не впала в безумие и не стала третьей в их игре в воздыхания. Иногда единый энергетический поток создает конкретные извращения.
– Пусть до объяснения Бога наукой нам далеко, но я чувствую, что это правильный путь. Также, как и чувствую, что изучить демонов, выслушать их, изучить их сторону – тоже правильно. И, когда это произойдет – когда Бог получит уравнение, объясняющее Его, мы обожествим науку, – заключил Ибрагим.
Стефания тяжело вздохнула. Она поняла мотивы Ибрагима. Он осознанно шел на договор с Дьяволом, экспериментируя в пределах собственной лаборатории. Ибрагим, как и Ева, и Стефания, и все остальные, кто был к этому готов, хотел перестать бояться темных сущностей, как древние люди боялись грома и ночь. Современная наука все больше давала ответы на самые необъяснимые феномены: левитация, телепортация, переселение душ. Чем больше человек заглядывал в микромир или за пределы галактики, тем меньше темных и загадочных пятен оставалось вокруг. И на фоне этого озарения многовековой страх перед созданиями тьмы казался анахронизмом. Демоны являлись такими же феноменами, как и гроза, и объяснение их происхождения, как и желаний, тоже должно подчиняться знакомым правилам.
– Ты осознаешь драгоценность сего дара, которым наделил демона? – вкрадчиво спросил Епископ.
– Да, Ваше Преосвященство! И готов взять на себя ответственность за любые поступки и слова сего демона, – не задумываясь, ответил Ибрагим.
– И в чем ты видишь цель его служения тебе?
– В защите экзорцистов от нечисти, Ваше Преосвященство.
– Демон никогда не пойдет на это добровольно, – фыркнул кто-то.
– Демон подвязан к тому, кто переродил его в этом мире. Он будет служить мне на взаимовыгодном договоре: ему – плоть, мне – защита.
Тела демона и его создателя неразрывно связывались. При гибели создателя – погибал и демон. Еще один закон мироздания, держащий взаимодействие двух противоположных миров в хрупком равновесии.
Еще целый час Собор Святого Иакова был свидетелем ожесточенных споров, прежде чем Епископ удалился с пресвитерами для обсуждения и принятия окончательного решения по поводу того, что делать в столь непростой ситуации.
Был объявлен перерыв. Священники постепенно покидали свои места, чтобы подкрепиться кексам и горячими напитками в холле. Ева со Стефанией немедленно направились к Ибрагиму, продолжающему нагло сидеть в своем кресле обвиняемого.