Пресвитер Виктор Бертран был человеком волевым. Он скрывал настойчивый характер за напускной вежливостью и размеренной речью. Каждое его слово было выверено с математической точностью, каждая фраза аккуратно подобрана к ситуации, как и продумана вплоть до запятой. Виктор был стратегом, просчитывал последствия принимаемых решений на несколько лет вперед. Он верил твердо и неотступно. Зачастую совершал личные жертвы в угоду веры, чего сегодня так не хватало в молодёжи, как считал он.
Дядя поцеловал Еву в лоб, наградил не менее горячим поцелуем племянницу и присоединился к завтраку.
– Господи, Иисусе Христе, Боже наш, благослови нам пищу и питие по молитвам Пречистой Твоей Матери и всех святых Твоих, ибо Ты благословен во веки веков. Аминь, – произнес дядя Виктор.
Он постелил белоснежную салфетку на свой безукоризненно выглаженный черный костюм, слегка закатал белоснежные манжеты, в петлях которых желтым золотом сверкали отполированные запонки, и с идеальными аристократичными манерами принялся за овсяную кашу. Ему было уже за пятьдесят, однако стройное подтянутое тело, горделивая осанка, благоухание дорогим освежающим парфюмом смело заявляли, что клерик себя ощущает не только свежо, но и нахально молодо.
– Ко мне поступила просьба.
Ева и Стефания напряглись. С этих слов обычно начиналось задание.
– Пастер Лютер любезно обратился к нам с просьбой изучить странный случай некоего присутствия в жилом доме, – произнес Виктор ровным и размеренным слогом.
Как будто рассказывал о типичных новостях из мира спорта.
– Дом с привидениями? Нет, спасибо, – Ева продолжила хрустеть гречневыми хлебцами.
– Это может быть нетипичный случай. Редко встречаются сущности, обладающие достаточной мощью, чтобы передвигать мебель.
– Ты сказал пастор Лютер? Это же бедный квартал, – Ева в отличие от аристократичного отца говорила с набитым ртом.
– Не называй его так. И сначала проглоти, а потом говори.
Ева закатила глаза. Стефания лишь ухмыльнулась.
Девушки были непохожи. Ева обладала зимней скандинавской внешностью: длинные прямые волосы цвета платинового блонда, голубые глаза, как у отца. Стефания же была шатенкой с бледной кожей, карими глазами и малоприметной внешностью на фоне эффектной Евы. Насколько разными они были во внешности, настолько же разился их профессиональный опыт.
Ева всегда брала самые яркие случаи в свою практику. Вытрясти беса из миллиардера? Чур я! Провести обряд изгнания бесов сразу из целой группы монахинь? Как два пальца! Принять участие в экспедицию на Тибет, чтобы изучить уникальный случай одержимости отшельника? Уже пакую чемоданы!
Таких случаев выпадало мало, а потому Стефания довольствовалась хлебными крошками, что оставались после сортировки Евы. Но Стефания была только за. Ей не нравилось ни внимание к своей персоне, ни запутанные случаи. Стефания любила комфорт и привычность, отсутствие инструкций сбивало с толку, нетипичное поведение демона приводило в состояние растерянности.
– Стефания?
Вот и в этот раз Виктор отдал дело Стефании, во-первых, потому что Ева ни за что не полезет в квартал наподобие того, где служил пастор Лютер, если только там нет первого в мире случая одержимости крысы; а во-вторых, повторение пройденного – лучший учитель для Стефании с глубоким комплексом неуверенности в себе.
– Я с удовольствием возьмусь за дело, дядя, – кивнула Стефания.
– Вот и молодец. Ева, бери пример с сестры.
– Уже. Она сегодня сделала себе конский хвост на затылке. Я – тоже.
И с этими словами Ева указала на свою прическу. Виктор покачал головой и продолжил размеренно жевать кашу.
Церковь Святой Марии в Айлингтоне была восстановлена из заброшенных руин благодаря щедрому меценату. Долгое время церковь была непригодна для эксплуатации, и пастор Лютер вел свою паству всего два года. На жертвования анонимного дарителя Святая Мария вновь воззрела на прихожан с разноцветных фресок и икон, а подле алтаря с ее образом горели десятки свечей, подпитывающих веру в мать Христа.
Стефания, следуя церковному протоколу, зажгла свечу под алтарем, перекрестилась святой водой и вложила купюру в ящик для пожертвований. Это было правилом хорошего тона экзорцистов. В вере тоже есть этикет.
Пастор Лютер только что закончил службу и провожал прихожан на крыльце церкви. Сегодня здесь слушали божье слово шестнадцать человек. Ева была права, предсказав, что ничего интересного в этом месте не найдешь.