В этом единении друг с другом пребывали Ева и Ибрагим, на некоторое время став единым целым. Они познали воспоминания и желания друг друга. Они не были удивлены или шокированы. Это скорее похоже на то, как зимой находишь деньги в кармане куртки, оставленные там прошлой зимой: «О, точно. Так вот же как это все было».
В пограничном состоянии Ева и Ибрагим вспомнили, что всегда знали друг друга: они знают друг друга с самого сотворения мира, потому что все это время варятся в одном энергетическом бульоне.
Эхо Стефании заискрило откуда-то справа, и как только Ибрагим с Евой осознали этот факт, их тотчас же потянуло туда.
Выйдя из глубокого транса, Ибрагим с Евой оставили, так сказать, по одной ноге в том невесомом невидимом мире, заполненном абсолютным светом, чтобы не потерять след.
– Видишь? Вон там искрит, – сказал Ибрагим и указал направление.
Ева видела легкую мерцающую желтоватую дымку, как маленькую воздушную змейку. Она вела их вдоль набережной, как нить Ариадны вела Минотавра. Змейка витала в воздухе, проходя мимо круглых столиков, гигантских зонтов и толп людей, которые сами того не осознавая, становились носителями частичек энергии Стефании. Они уносили ее свет с собой в душе. Кто-то этого не замечал, а кто-то поддавался необъяснимой радости, потому что энергия Стефании всегда была заряжена добром.
Наконец змейка уперлась в один круглый стол, потонувший в облаке желтого света. Плетеное кресло рядом с ним вырисовывало едва заметный силуэт сестры, который почти растаял, поддаваясь течению времени.
Ева тут же бросилась к столу, словно опаздывала словить последние частички Стефании.
Парочка влюбленных сильно удивились, когда перед их столом на колени упала светловолосая женщина и стала его нюхать.
– Какого хрена? – завопил парень.
А Ева и бровью не повела в и сторону. Она видела сестру, блики ее души так обманчиво искрили, словно она была здесь в реальности, просто протяни руку и дотронешься. Это остаточное эхо заставляло сердце выть от безнадеги.
– Дамочка, отойдите от стола!
– Что вам нужно?
Парень с девушкой брезгливо отодвинулись от Евы, чуть ли не облизывающей их стол.
А потом к ним подошел монстр в маске и коротко бросил:
– Пошли вон.
Глаза обоих округлились, парень хотел было что-то ответить, но девушка потащила его прочь, правильно решив, что не стоит им лезть на рожон, потому что на такой рожон им ни в жизнь не взобраться.
Ибрагим и Ева тут же сели за освободившийся стол и стали щупать его, нюхать, поглаживать ко всеобщему удивлению посетителей уличного кафе «Соленый буржуа».
– Она точно была здесь. Сидела прямо тут. Слышишь ее? – спрашивала Ева.
Ибрагим слышал. Они оба видели, слышали и даже чувствовали остаточный блеск энергии Стефании.
Корфу этого было достаточно, чтобы продолжить прорабатывать горячие следы.
Он вытащил из кафе официанта и ткнул его носом в стол.
– Здесь сидела девушка.
Ева показала фотографию.
– Кто был с ней и куда они пошли? – спросил демон.
Растерянный парень хлопал глазами, едва осознавая, что происходит. А потом взглянул на фотографию и нахмурился.
Проходящие мимо офицеры Рамирес и Хельга, которым было велено Габдуллой сопровождать странную троицу, подбежали к Корфу и сделали для него открытие: так разговаривать с людьми нельзя. Он бы с ними поспорил, заявив, что в своей жизни много лет назад в основном люди так и общались: безо всякой напускной вежливости и прямо по делу.
– Продай зерно по двадцать денье38.
– Нет.
– Либо продашь, либо изнасилую жену.
– Либо купишь по двадцать пять денье, либо изнасилую твою жену.
Не всегда, конечно, было так. Но демон-то помнил только все самое плохое.
В общем, офицеры полиции перехватили бразды допроса в свои руки, понимая, что эта странная троица быстрее остальных напала на верный след.
– Я точно не помню, но, кажется, это была она, – кивал головой официант.
– Кажется или нет? – нависал над ним Корф.
Рамирес отодвинул гиганта.
– Мы разберемся, – приговаривал полицейский.