Солнце тем временем почти уже упало за горизонт, однако в отсутствии облачности цветущая и переливающаяся в небе "дуга" делала ночи светлыми, порой даже затмевая Луну, которая терялась и выглядела незначительно на фоне этого особенного небесного явления. Хотя для самого Эллизора уже и вполне привычного.
Вошедший приветствовал властителя искренним полупоклоном. Странное дело, но именно видимая искренность казалась Якову наиболее неприятной чертой в этом молодом человеке. Гвидо был выше среднего роста, белобрыс и, как его покойная мать, с виду не очень крепок сложением, но, тем не менее, гибок и ловок, а уже с мечом управлялся так, что слыл чуть ли не лучшим фехтовальщиком в Эллизоре. Разве, что после своего старшего брата Роллана, который, как поговаривали, на самом деле и был лучшим мастером меча и сабли. По крайней мере - среди молодых людей. А ещё Гвидо проигрывал своему брату в общей уравновешенности и благородстве манер. Однако судьба сыграла такую шутку, что ныне Роллан был на севере, в Ловероке, тогда как Гвидо имел прямой доступ к отцу. Хотя и последний считал, что младший слишком эгоистичен и недалёк одновременно, почему и не способен оценивать собственные замыслы и поступки критически, что не позволяло на него вполне положиться в наиболее серьёзных делах.
А сверх того, от Гвидо всегда можно было ждать подвоха, поскольку себялюбивые и недалёкие люди в принципе способны на многие глупости. Почему и было лучшим держать его при себе - так хоть на виду и о всех возможных глупостях узнаёшь сразу. Правда, иногда в последнее время Яков жалел, что решился-таки отправить в Ловерок Роллана. Тот тоже имел недостатки: был при общем благородстве гипертрофированно честным. Тоже... так себе сочетание. Ничего, может чему-нибудь дельному научится там, при большом патруле Ловерока. Да и Артур там за ним присмотрит. Пусть несколько поостынет, а то взял моду драться на дуэлях да ещё и проткнул саблей бедро жениху собственной сестры Ганны. Хотя, может статься, что этого чудака и сам Яков, будь на он на месте Роллана, охотно пощекотал бы саблей. Но что положено Юпитеру, то... Хорошо хоть, что дрались на саблях, а не мечах... Впрочем, сам Яков никогда не был особенно силён в фехтовании.
- Отец! - сразу заговорил Гвидо, как всегда излишне громко и торопливо. - Прости, что потревожил тебя без приглашения, но мне кажется, ты должен знать о случившимся без всякого промедления!
Яков невольно усмехнулся:
- И что же? Ты, наконец, собрался жениться?
Гвидо отмахнулся:
- Я видел дракона! Настоящего. Правда, мёртвого!
- Вот как? Прямо так сразу и дракона? - говоря это, великий жрец вновь присел за стол с фруктами и напитками, оставив сына стоять перед ним как на докладе.
- Отец! Это не шутка! - Гвидо коснулся правой рукой своего великолепного меча старинной таллайской ковки в инкрустированных ножнах и стал теребить их (такая у него была дурацкая привычка). - Мы с Ролланом решили поохотиться в северных отрогах и там...
- С Ролланом? - перебил маг. - Я ж тебя просил пока не общаться с ним без особой надобности! И, чего ради ты, без моего разрешения потащился в Ловерок?
- Ну, всё же он мне брат, отец, я не хочу выбросить его из своего сердца! Да это и не совсем в Ловероке было, ближе сюда, на границе, за озером!
- Ладно, давай о драконе, о твоем брате поговорим позже!
- В лощине нашли дохлого дракона, рядом с Гнилой балкой, не доходя Фаррана... Громадная туша! Точь в точь как описаны драконы в "Сказании о Сатурнилле", почти один к одному!
Яков задумался.
- Доказательства есть?
- Я отрубил ему одну лапу - нижнюю часть с когтями. Она в мешке. Но Тимур не пустил меня сюда с мешком.
Яков вновь поднялся:
- Пошли, покажешь!
Пока они спускались этажом ниже и пока Гвидо продолжал взахлеб рассказывать подробности о совершенной им с братом таинственной находке, Яков с несколько брезгливой миной рассматривал когтистый обрубок и напряженно размышлял, что предчувствия его не обманули. Не иначе, как границы становятся проходимы. Да, заканчивается эпоха Великого разделения, заканчивается. Заканчивается и Великая стабильность, неизбежно заканчивается... Это ж, сколько лет прошло в ожидании? Целые десятилетия. Но ничего: дождался-таки, смог быть терпеливым!
Время Великого торжества на самом деле приблизилось!
Когда Великий посвящённый, всё ещё в сопровождении Гвидо вернулся к себе наверх, Тимур уже приготовил специальный пергамент для письма, не размываемые влагой чернила и любимое магом позолоченное перо. Здесь же, из большой клетки косил блестящими черным глазом почтовый ворон Мерлин, который при виде вошедших подобрался и тут же выдал: "Бойтесь, бойтесь, неразумные, великого дня! День этот грядёт на вас как вор-р!"
Яков невольно вздрогнул. Он не любил Мерлина, потому что довольно часто тот изрекал нечто, что могло восприниматься как пророчество, звучащее не просто крайне неприятно, но и словно бы грозящее непременно сбыться. Но поделать с этим он тоже ничего не мог: фактически, Мерлин был единственным надёжной почтовой птицей, осуществляющей прямое сообщение с тем же Ловероком.
Именно туда Великий посвящённый собирался отправить письмо.
Глава ПЯТАЯ
ПОДОЗРЕНИЯ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ
Глава российской службы VES Джон Зарайский был холост, точнее - разведен и вновь связывать себя узами брака пока не собирался. Можно сказать, что он был женат на самой спецслужбе, которой, как он уже давно понимал, и была посвящена его жизнь. Если бы Джон был человеком публичным, его сугубый аскетизм может и мог бы вызвать у кого-то какие-либо подозрения, однако перед собственным начальством и отделом внутренней безопасности глава русского отдела был абсолютно чист - никаких порочных склонностей или проявлений дурных страстей за ним не было зафиксировано. Или, иначе говоря и как это ни странно, за Джоном Александровичем Зарайским нигде не числилось никакого особого компромата. Весьма вероятно, что в каких-либо других организациях и даже спецслужбах сам по себе этот факт тоже показался бы подозрительным, однако VES, как не крути, был особенной организацией, где наличие даже мелкого компромата на того или иного сотрудника не приветствовалось. Не то, чтобы все члены VES были абсолютно идеальными, никогда не ошибались и не оступались, но наличие, степень и качество грехов - строго фиксировалась и контролировалась, а если эти грехи или грешки начинали выбиваться за определённые нравственные (во внутреннем понимании той же службы безопасности, разумеется!) рамки, то решения, порой и самые суровые, принимались незамедлительно. Все работники VES были людьми сугубо подконтрольными, их земная жизнь оказывалась невероятно прозрачной для той структуры, которой они служили, при том, что они и сами знали об этом. То есть, наличие самой подконтрольности или "прозрачности" ни от кого и не скрывалось. Это были своего рода общие правила, на которые всякий вступивший в ряды VES давал добровольное согласие. Это при том, что в обыденной жизни далеко не все и не всегда согласятся на такую вот сугубую прозрачность всей своей жизни, а если и соглашаются, то не все и не всегда это выдерживают.
VES здесь был всё же некоторым исключением. Компенсацией за многие ограничения и строгости служила сама возможность погрузиться во многие реальности, о наличие которых большинство населения земного шара просто не подозревало. Те оперативники, которым было суждено работать "в поле", как правило, не нуждались в какой-либо ещё дополнительной мотивации, потому как сами по себе "ходки" в те или иные миры и та степень свободы и определённой не подконтрольности в самих этих реальностях, действовали не хуже самого сильного наркотика. Да, это тоже была проблема, причём - трудноразрешимая, но пока VES в целом с этой проблемой справлялся. Не без труда, с потерями и даже "глухарями", но всё же выполнял свою главную функцию, удерживая множество реальностей от смешения, а главную земную - от вторжений как таковых и вообще от опасности нарушения земной целостности. А вот то, чем и как были мотивированы не оперативники, а технические работники и начальственный состав VES, пожалуй, вопрос казался посложней. Однако, похоже, что все, имеющие допуск к основному характеру и темам работы, тоже, подобно оперативникам, были до определённой степени заворожены самой возможностью "битвы за реальность", хотя "в поле" прямо сами не хаживали или хаживали достаточно редко, по особой, разве что, необходимости. Но и здесь - в понимании психологии и мотивации работников VES - скрывались свои подводные камни и неожиданности, почему и до сей поры никак не удавалось выстроить некой стройной систему или единого алгоритма деятельности службы внутренней безопасности. По это причине было допущено много досадных ошибок, в результате чего в некоторых реальностях обреталось сразу несколько "глухарей", а это мировым отделом безопасности VES в последние годы рассматривалось как одна из наибольших угроз деятельности спецслужбы да и основной земной реальности тоже.