"Интересно, а понимает ли это сам Зарайский?" - думал Рем Голышев, глава службы внутренней безопасности русского отдела VES, глядя на своего коллегу и, отчасти, начальство. Отчасти, потому что, согласно своих основных функций, Голышев был, прежде всего, подчинён мировому бюро внутренней безопасности VES, тогда как Зарайскому был подчинён косвенно, скорее, только в сфере организационно-технической. Однако точно отделить одно от другого было не так просто, и пути-дороги Зарайского и Голышева внутри родной спецслужбы постоянно пересекались. А в последнее время относительно Зарайского у Голышева появились некоторые смутные подозрения, ни на чём конкретном, правда, пока не основанные. Подозрения, ну, скажем так, относительно соответствия занимаемой должности или адекватности понимания настоящих задач основной службы VES. Что не говори, но Зарайский уже довольно давно возглавлял Русский отдел. А ведь во всякой деятельности, как известно, рано или поздно, глаз замыливается. Замылился ли глаз у Зарайского Голышев пока в точности не знал, но как всякий профессиональный "особист" такую возможность должен был предполагать и - предполагал. Но более этой опасности его занимало нечто другое: в последнее время в речах и словесных оборотах Зарайскогго начали проскакивать словечки, который раньше Джон Александрович почти не употреблял. И слова эти, терминология эта была и впрямь особенной. Голышев её про себя называл "метафизической". Прежде ему казалось, что Зарайский вовсе не религиозный человек, но, вот, почему-то слова "Бог" и "диавол" стали обретаться в начальственном кабинете гораздо чаще, чем ранее и чем, вероятно, следовало для светского обихода VES. Разумеется, это можно было списать и на "фигуры речи", а можно и на зарождающуюся религиозную паранойю, возможность чего служба безопасности должна всегда предполагать, и что было довольно серьёзной опасностью, в иcтории VES уже имевшей крайне неприятные прецеденты и последствия.
- У тебя всё? - спросил тем временем Зарайский, глянув на Голышева из-за своего рабочего стола.
- Почти... - ответствовал "особист", притулившись несколько наискосок от главы за общим совещательным столом. Эта манера Зарайского усаживать некоторых из своих коллег во время индивидуальных бесед за общий совещательной стол, а самому оставаться за своим рабочим, несколько раздражала, но Голышев старался это свой раздражение никак не высказывать: у каждого свои причуды и, если Зарайский, таким образом блюдёт дистанцию, то ничего, можно и потерпеть, лишь бы общий толк был и польза.
- Что ещё?
- Во-первых, из центра пришла инструкция. Точнее, рекомендация... э-э... - вдруг замялся Голышев, испытывая некоторые трудности с формулировками.
- Не тяни, Рем, что там такое?
- Ну, в общем, в центре почему-то решили, что раз наше правительство утвердило везде службу капелланов... так это теперь называется... В общем, они рекомендуют главному капеллану, который будет к нам прикомандирован на постоянной основе... дать первичный допуск!
Произнеся это, Голышев понял, что Зарайский крайне удивлён и взволнован этим известием, хотя и со свойственной ему выдержкой виду старается не подать - просто хмурится:
- Они это серьёзно?
- Да, вполне!
- А как мотивируют?
- Мотивируют просто. Во избежание невольной осведомлённости и последующей общей огласки, лучше уж сразу поставить в известность.
Зарайский поморщился как от зубной боли.
- Некоторая логика в этом есть, - осторожно заметил "особист".
- Сколько на исполнение это рекомендации даётся времени?
- Жестких сроков не назначено, но рекомендовано однозначно.
- Я бы не спешил какое-то время. Виделся я с этим капелланом, некий отец Максим Окоёмов...
- Уж не из тех ли самых Окоёмовых?
- Да, как я понял, это его отец... - подтвердил Голышев. И - добавил: - Надо уже заводить досье.
- Твое дело. Надо так надо. Грамотный такой батюшка, знаешь ли, въедливый... - Зарайский помолчал и добавил со значением: - Верующий!
Голышев усмехнулся:
- Это для священнослужителя... недостаток?
- Как сказать! Сильно верующие... они же фанатики своей идеи! Этот, похоже, такой же. И, вот, представь себе, Рем, если вдруг из этой основной идеи исчезает, вынимается некий же фундамент? Что будет с фанатиком? Некий же, как минимум, кризис, да? С непредсказуемыми последствиями?
- Ага... - согласился Голышев. - Это вполне вероятная вещь. Прогнозируемая, как говорится.
- А тут мы должны свято верующего батюшку посвятить в наши реалии? Именно в то, что наш мир оказывается не однороден, а есть ещё целая куча разных реальностей, в том числе и сказочных, и фантастичных, с которыми нам и приходится иметь дело. И с разной нечестью там, порой, прямо бороться. И где тут Бог? Где Творец привычного мира? Базового, иначе говоря... Что будет с батюшкой, скажи мне, пожалуйста?
- Я как-то прямо так не думал... - заёрзал на своём месте Голышев.
- Вот-вот! - Зарайский даже встал из-за своего рабочего стола и начал мерить кабинет размеренными шагами. - А ведь это твоя прямая задача, твоей службы безопасности: такого рода кризис предвидеть!
- Это, действительно, проблема. Типа, кризис веры?
- Во-от! - Зарайский опять уселся за своим столом и воздвигнул длань с поднятым вверх указательным пальцем. - И как этот поп тогда себя поведёт, кто знает? Чего ожидать? И что нам вообще делать?! Если его колбасить начнёт? А ты должен это всё не просто предвидеть, но и предотвратить! Вопрос: как?!
На самом деле Голышев не был смущен подобного рода вопросом. В принципе, он предполагал данную коллизию, просто не спешил её вот так прямо формулировать. Бывает гораздо лучше, когда начальство само формулирует. И думает, что именно оно, начальство, такое умное, что всё сформулировало и поставило подчинённым на вид. Так оно подчиненному безопасней: не выглядеть шибче умней вышестоящего лица.
- Как-то надо понемногу этого батюшку подготовить. К допуску... Не сразу, сперва приручить. Чем-нибудь напугать, потом чем-нибудь удивить, зацепить, так сказать, создать ощущение, что он нам уже чем-то обязан, чем-то зависит. А потом уже и допуск...
- В принципе, верно! Ты этим и займись! - согласился Зарайский, нахмурился и вдруг после паузы выдал: - И кстати, действительно, не очень ясно, что к чему...
- Что именно?
- Не совсем ясно, где Бог во всей этой истории? Или диавол всё замутил? Но почему Бог тогда позволил? - вид при этих словах у Зарайского был серьёзный. Такое было ощущение, что он не шутил.
Голышев осторожно глянул на шефа: тот задумчиво смотрел куда-то мимо главы службы безопасности. В даль, в общем, глядел. В светлые и в этой своей светлости не вполне предсказуемые дали... Наверное, всё же шутит? Дай Бог, чтобы шутил...
Рем кашлянул и сделал вид, как будто не предал значения последней тираде или вовсе её не заметил.
- Думаю, спешить и впрямь не стоит, - сказал он, - я изучу этого отца Максима, помозгую как следует... Придумаю оперативную комбинацию, как его приручить, чтобы в случае чего меньше дергался.