Мамаша Зорро помогла установить особую опеку над этим странным креком, который, судя по всему, действительно, знал Беллу. Но откуда именно -- совершенно непонятно. Белла была уверена, что никогда раньше этого бедолагу не видела. Шансов прояснить ситуацию было немного, потому что креки, как правило, окончательно не приходят в себя. Их ещё можно оздоровить физически, подкормить, научить исполнять однообразную примитивную работу, но стать полноценными членами общества или семьи, находиться в общении с другими людьми, они уже не в состоянии. По крайней мере, таких случаев ещё не наблюдалось.
Тем не менее, мамаша Зорро устроила всё так, чтобы подопечного Беллы оставили при тюрьме в качестве уборщика. Махать метлой или возить по полу мокрой тряпкой он вполне мог и делал это тщательно, с особым сосредоточением, как особо важную ответственную работу. Единственное, что у него не получалось, так это определить, когда работа уже сделана, и он мог часами протирать уже давно сухой и чистый участок стены или пола. Но всё это мамашу Зорро особо не смущало -- как видно, из-за того что она прониклась к Белле почти материнской любовью. Конечно, свои чувства она старалась скрывать за показной грубостью, но было заметно, что, на самом деле, она готова сделать для Беллы всё возможное и невозможное. А та, в свою очередь, нуждалась в поддержке и утешении, потому что тоска по Оззи, отцу и Эллизору не оставляла её.
-- Ты уж слишком не грусти, не грусти! -- говорила мамаша Зорро вечером за чаем в ожидании легионера Фаддея, который обычно забирал Беллу в свой дом на ночлег. Правда, когда бывало много работы, Белла охотно оставалась ночевать в привычной тюремной обстановке, но в последние дни общая нагрузка уменьшилась, потому что поток креков иссяк. -- Тоской всё равно делу не поможешь, а потом всё так или иначе наладится! -- продолжала утешительную речь Зорро.
-- Хотелось бы... -- Белла по характеру немногословна и откровенничать, даже с мамашей Зорро, которой теперь вполне доверяла, ещё не привыкла, но в тот вечер не сдержалась: -- А всё же непонятно, как можно так обходиться с людьми, что они превращаются в креков...
Зорро вздохнула, подошла к дверям санчасти, осторожно выглянула и обернулась.
-- Понимаешь, -- сказала она, -- я ведь и сама до конца не знаю, что с ними делают. Как говорится, меньше знаешь -- лучше спишь... Но... правда, слышала я, что их использовали как... батарейки...
-- Какие батарейки? -- не поняла Белла.
-- Ну, ты что совсем глупая? -- начала сердиться докторша. -- Не знаешь, что такое батарейки или аккумуляторы? Это же источники энергии, источники питания!
-- Это я знаю... -- Белла никак не могла понять, что к чему. -- Но причём здесь люди?
-- Ха! -- мамаша Зорро выдала короткий смешок, ещё раз выглянула в дверь и плотно закрыла её. -- Так ведь каждый человек это же тоже источник энергии! Надо только уметь человека правильно подключить и качать из него эту самую энергию!
Белла была в ужасе от услышанного.
-- Но зачем, зачем это надо? -- воскликнула она. -- Неужели без этого нельзя обойтись?!
-- Эх, девочка... -- вздохнула Зорро, вновь присаживаясь за стол. -- Обычному человеку можно много без чего обойтись, но только не тем, кто у власти в Маггрейде! -- она помолчала и затем добавила: -- Я больше почти ничего не знаю о креках, слышала только ещё, что их использовали в Вирленде... А там какой-то тайный и очень важный проект самого Империуса... Только ты, девочка, об этом молчи, иначе всем нам точно не сдобровать!
Не успела ещё мамаша Зорро договорить, как за дверью раздался отчётливый шорох, так что обе собеседницы невольно вздрогнули. Докторша вскочила и резко распахнула дверь: в коридоре орудовал шваброй подопечный крек Беллы, которого они забыли забрать с уборки. Зорро взяла его за руку, усадила за стол, налила ему чаю, не забыв разбавить холодной водой, чтобы крек по неосторожности не обжёгся.
Крек неторопливо и сосредоточенно сжевал кусок хлеба, обнял ладонями кружку с чаем, потом вдруг поднял глаза и вновь сказал уже более внятно, чем раньше:
-- Ты Белла?
-- Да-да! Я Белла! Скажи, а ты... кто ты?
Крек замолчал, задумался. И неожиданно выдал:
-- Я...я... Сав-ва-тий...
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ
ШЕСТАЯ
УЖАСНОЕ СТОЛКНОВЕНИЕ
В РАДИОАКТИВНОМ ЛЕСУ
Оззи долго продирался сквозь заросли Радиоактивного леса.
Солнце садилось, и уже начинало смеркаться, но дороги всё не было видно. В общем-то, каждый уважающий себя эллизорец независимо от возраста должен уметь ориентироваться на местности. Оззи казалось, что он правильно засёк направление по солнцу, оставив реку за левым плечом, и, по его расчётам, дорога уже давно должна была появиться. Но не тут-то было: похоже, что он заблудился. Пора уже было немного передохнуть и попробовать вновь сориентироваться. К счастью, настало полнолуние: можно пытаться определить направление по луне. Для этого требовалось хоть немного собраться с мыслями. Оззи огляделся и заметил в тени высокого незнакомого ему кустарника небольшой пенёк -- вроде как не трухлявый. Так, когда всё тело ноет и ноги гудят, неплохо всё-таки присесть... А ещё лучше -- полежать, но такой возможности пока нет, да и расслабляться сверх меры, находясь посреди Радиоактивного леса, просто противопоказано.
Недалеко громко заухала сова. Оззи вздрогнул и мысленно отругал себя за трусость. Всё-таки эти места навевают жуть. Да, бывало, что он, несмотря на строгий запрет отца, прогуливался по границам леса... Но то было исключительно днём и рядом с Эллизором. И если бы кто-нибудь сказал ему, что придётся ночью брести по этому самому лесу, надеясь пересечь его по диагонали, Оззи бы ни за что не поверил. Он нащупал в кармане остатки промокшего сухаря и стал жадно собирать ртом с ладони хлебную кашицу. Голод, конечно, полностью не утолишь, но хоть что-то съесть -- уже хорошо. Кроме того, мучила жажда. Оззи снял с пояса флягу, начал отвинчивать пробку и вспомнил, что в этой фляге сохранилась вода из горного источника, благодаря которой исцелилась Белла. Оззи постарался сберечь этот сосуд с целебной водой, ведь на неё указал сам Чужестранец. "Конечно, это не простой источник, -- думал Оззи, -- и непростая вода..." После ареста в Маггрейде фляжку вернули, согласно списку всех изъятых вещей. Жаль использовать эту чудесную воду для утоления обычной жажды, но никакой другой воды под рукой не было.
Но глотнуть из фляжки Оззи не успел. Треск веток и отвратительный запах появились одновременно. Нечто с заметным шумом продиралось сквозь заросли к поляне, на которой находился Оззи. Вряд ли это могло быть доброе существо, и Оззи, переложив фляжку с водой в левую руку, извлёк меч из ножен. Одновременно он постарался бесшумно отступить в глубину ранее приглянувшихся ему кустов. Тотчас в свете полной луны из-за стены лесных зарослей выбралась никогда ранее не виданная им тварь. Или, если угодно, монстр. Даже трудно назвать этого монстра мутантом. В большинстве мутантов всегда есть что-то ущербное, какой-то изъян или отсутствие цельности. Но то, что на глазах Оззи выбралось на поляну, казалось существом исключительно цельным и ужасным в этой своей цельности. Было в нём что-то и от скорпиона и от муравья. Приземистое плоское тело имело гибкие муравьиные ноги и одновременно несколько длинных скорпионьих жал, заканчивающихся обоюдоострыми когтями-лезвиями, которые, скорей, напоминали закалённые маггрейдские клинки, чем жала в собственном смысле. Кроме того, возле морды, где выделялись два красных горящих злобой глаза, шевелились какие-то отростки, которые, как скоро убедился Оззи, могли вытягиваться в длину наподобие щупальцев и легко хватать и опутывать свою жертву. В довершение всего этого ужаса посреди отростков уместился чёрный, отливающий стальным воронением клюв.
"Эр-р-гхм! Квур-кварх!" -- щёлкнул монстр своим клювом. А ещё он нестерпимо вонял, так что Оззи не смог сдержать рвотного рефлекса, чем и выдал свое присутствие. Реакция чудовища была молниеносной.
"Гр-р-грум! Грум!!!" -- издал монстр скрежет. И, как только Оззи успел сделать ещё шаг назад, горящие красные глаза оказались совсем рядом, а запах стал настолько нестерпимым, что Оззи, инстинктивно выставив вперёд меч, был не в силах удержать в желудке остатки недавно съеденного сухаря.