– Оллан… мистер Оллан, – я совсем не привыкла к официальной речи, но похоже он спокойно отнесся к моей оговорке, либо просто не показал реакции, дабы потом припомнить в темном переулке, – скажите, у детей к какому возрасту рожки появляются?
Задумавшись, конюх пролепетал нечто вроде десяти – одиннадцати, сказав, что возраст лучше определять по хвосту – к десяти годам чернеет окончательно, а вот до этого он красный, как алая кровь.
– С чего вдруг спросила?
– Да так, из чистого любопытства. Мне же с вами жить, вот и узнаю втихую от вас.
Городская обитель медленно, но верно сменялась обителью лесной. Густые деревья и избитые тропы, рогатые зайчики и рыки нечисти вызывали чувство дикого интереса, нежели страха. Один такой пушистенький «зайка» прямо на моих глазах перегрыз глотку пернатой животине. С хрустом и почмакиванием вкушая трапезу, он вылизывал трепыхающееся тельце несчастной и, как мне показалось, нацелился на гнедого, отчего конь был явно не в восторге. Гневно фыркнув, он топнул копытом и прошествовал мимо с гордо поднятой головой, всем видом показывая превосходство.
– Какие у вас тут… «зайки»…
– Какие? – Конюх смеялся в седле, нервно дергая себя за бороду.
Походу дела я ему доставляю истинное удовольствие своим незнанием и бурной реакцией на все происходящее. Конечно, а вы как хотели? В моей памяти образ милого зайчика ассоциируется с безобидным пушистиком, но никак не с хладнокровным пожирателем птичек и поедателем падали. Да и такой вопиющей наглости, как нацелить свою кровавую морду на моего коня, я не ожидала.
– Пушистенькие…какие еще. – буркнула я в ответ, стараясь не смотреть на сцену жертвоприношения. – А белочки у вас тут тоже со сдвигом в эволюции? Или природа-мать только этих тварей «одарила» кровожадностью?
– Белочки, моя госпожа, – с угрозой прошептал конюх, – обычно глотки не перегрызают. Для них лакомством являются глаза несчастных жертв, что соизволили быть настолько наглыми, чтобы остаться на ночь в лесу, принадлежащем нечисти…
Драматическая пауза, холодный пот, буря эмоций на моем лице…все это вызвало дикий хохот. Минут десять этот конюх еще ржал на пару с конем, при этом стараясь не смотреть мне в лицо. Я же надулась до состояния шара и извергала гневную речь по поводу поймать и обезвредить гада, что над невинной дивчиной соизволил шутить. Зайка тем временем закончил трапезу. И как бы не смешно, но грустно. Вместо птички мог оказаться и ребенок. Человеческий ребенок, особенно когда такие твари добирались до наших городов, вгрызаясь в глотку всему, что проходило мимо.
– Не обижайся, принцесса. Ты многого еще не знаешь, так что уж прости меня старого за подколы глупые. Но, если на чистоту, ты так забавно возмущаешься…
– Э-э-э-й!! – возмутилась я скорее для приличия, нежели от негодования и присоединилась к хоровому смеху. Все-таки не такие уж они и страшные, хоть и рогатые, и краснокожие, но это ведь только внешние отличия…
– Я хотел бы показать вам одно место, принцесса, – учтивым голосом позвал меня за собой мистер Оллан, при этом все еще посмеиваясь, – думаю там вы сможете побыть одна, коли храбрости да боевого духа поднаберетесь на досуге, чтобы уж нечисть-то и не бояться более… Она в этих местах не опасна, а такие вот клыкастые твари только на мелочь нападают…
– Ну коли одна, то вы ко мне на кашу с чаем приходите, ох заварочка у меня будет мухомористая, посмеюсь я над вашими мучениями всласть…
– Я вообще-то слышу, принцесса.
– Да что вы говорите… вам послышалось, сударь…послышалось. Но про чаек не забывайте…
– Коли в гости позовешь, то чур я со своей заваркой к вам на мухоморы.
Постепенно этот старик начинал нравиться мне все больше и больше, не смотря на юмор и колкий язык, он показался мне существом сильным и справедливым. А где справедливость, там и благородство, так что толика доверия в его копилку с моей стороны-таки упала. Через несколько щепок мы вышли на тропу, что вела вглубь леса. Прошелестев меж кустов и заставив гнедого следовать за конюхом, я совсем не ожидала увидеть в таком месте дом. Правда заброшенный и покосившийся, совершенно без забора и дверей, но как ни крути – дом. Рядом журчал ручей с пресной водой шириной в приличный ров (про глубину даже знать не хочу), сгнившие мостки и бревна давно не использовались по своему прямому назначению, но земля была хорошая, я бы даже осмелилась сказать, пригодная для выращивания всякой сельскохозяйственной культуры.