Душу прям рвало на части – и оставить не могу и спасти не знаю как. И бросаться глупо, да и стоять на месте тоже.
– что б вас всех! – в сердцах молвила я, молоточком первого смельчака от умирающего отбивая. Хорошо хмыреныш полетел, далеко. Другие сразу призадумались, на меня издали покосились, решили видимо, что не чета я им, и молот мой не помеха.
Конь тем временем совсем плох стал, уже водой захлебывается, кровью истекает. Да только вот мордой к ноге прижался и глаза огромные выпучил, на меня уставился как на последнюю надежду. Как бы эта надежда меня саму не погубила.
Отбив молотком еще пару хмырей, я вошла во вкус. Эти твари летали у меня направо и налево, разве что только не в сторону дома, хотя и туда пару раз несколько экземпляров отправилось. Одна тварь коня за ногу цапнула, тот аж голосом иномирским прокричал, да только я вовремя спохватилась. Так и стояла по колено в воде, пока на смену хмырям кикиморы болотные не подоспели, как схватили за ногу, потянули за косу, за горло, так под воду и утянули, а плавать я плохо умею, еще и молот в руках.
Морды страшные, тиной болотной покрытые, зубы гнилые торчат и глазенки мелкие, красные, из стороны в сторону бегают. Ручонки как веточки тоненькие, вот только хватка железная.
Так и впилась мне в руку, тварь, а после я и не помню ни чего, только что-то красное по водяной глади пронеслось, теплое, крики нечисти и скользкие касания гнилых тел, что тут же ко дну пошли.
– я знаю! – заголосил Тас, – у нее вместо мозгов солома!
– да пусто у нее там, – отмахнулся Берест, – в одно ухо звуки влетают, из другого эхо разносится.
– Да хватит уже! – Лира расплакалась, – она не просыпается, а вы все шутки шутите.
– Да потому и шутим, – голос Береста был печальный, уставший, – что сидеть в тишине невозможно. Идите спать.
Потом вновь пустота. Не уверена, что эти голоса были реальны, а не плод моего воображения.
Сил открыть глаза не было, словно ослепла. Голова раскалывалась, безумная боль в ноге. Но, если я могу чувствовать, значит я еще жива. Все тело пробивала дрожь, хотелось кричать, но не получалось.
Скрип входной двери. Мужской голос. Вроде знакомый, но не могу разобрать слова. Чьи то прикосновения.
Потом вновь тишина.
– Оллан, – голос Ашки был уставшим и печальным, – она выкарабкается?
– я не знаю. Укусы смертельны, Ашка, – прошептал конюх, – как она до сих пор дышит мне не понятно.
Девушка всхлипнула. Мне хотелось ее успокоить, сказать, что я еще жива, что я слышу, чувствую, но тело не слушалось. Неужели это действительно конец?
Дверь открылась, шаги были мягкие, тихие. Голос не знакомый и грубый.
Тут же повеяло резким запахом, глаза заслезились и заболела голова, словно камнем в висок, но даже так я не смогла подать знак, что понимаю все, что происходит, хоть и не вижу.
Почувствовав прикосновение к щеке, словно тонкий волос упал с чужой головы, я услышала следующее:
– ее держат. Крепко держат.
– кто?
– тот, кого она спасла. Она не осознавала до конца, на что идет, но за счет темной крови…
– Найтмар? Этот полукровка? – воскликнул Оллан, при этом расхаживая по комнате из стороны в сторону, это было слышно благодаря тяжелой поступи, – я совсем ничего не понимаю…
– я тоже, господин, – голос незнакомца скрипел как ржавчина. Было противно его слышать, но прекратить слушать я не могла, – что с конем?
– так и не нашли. Сразу после того, как Эллин забрали – он убежал, – прошептала Ашка, – и еще кто-то обработал ее раны, ведь не могла же она сама…наверное…
– значит она была не одна, – голос прозвучал отчетливо. Знакомый запах, знакомые нотки – Витор.
Странно – какой конь сбежал? Кто меня держит? Ничего не помню… Даже то, что было в ту ночь, вроде дождь шел, да и Сецех сбежал…но там еще что-то было или кто-то… Что Витор в моей комнате делает?
Вновь тишина. Голоса пропали. Скорее всего, я просто уснула.
– не могли бы вы уйти! – Ашка явно злилась, – вы своим видом меня раздражаете!
– да чья бы корова мычала! – Витор тоже был не в духе, – пойди уже делом займись, а не подле умирающей сиди. Ей от этого лучше не станет!
– я ее наедине с таким как вы не оставлю!
– да больно надо! – воскликнул страж в сердцах всплеснув руками, – чего уставилась на меня? Пойди лучше поесть принеси. Мне еще смену дежурить…
– а ну хватит кричаааааать, – взмолилась я, – и без вас голова по швам…а вы….нелюди треклятые….оооооо.
Глаза наконец прозрели и вроде даже открылись. Уж не знаю, где я нашла столько сил, чтобы выдавить из себя столько эмоций, но на этом мой героизм завершился. Вроде даже ногой пошевелить смогла. Чуть – чуть совсем.