Морской офицер, стоявший рядом с Ван Дамом, спросил:
— Это что еще за чертовщина?
— Прометей, — почтительно прошептал Лемюэль. — Он украл огонь у богов и отдал его человечеству.
Прометей быстрыми длинными шагами пересек палубу, наклонился и поставил Галена рядом с другими.
Титан заговорил, богатым и глубоким голосом; он говорил быстро, со смешными интонациями, как если бы слова отвечали внутренней музыке, которую мог слышать только он.
— Я вижу, что те, кто пригласили меня сюда, очень заняты, — произнес смеющийся голос. — Огонь, огонь, всюду огонь!
Он повернулся и обратился к пламени, бившему из всех луж с пролитой нефтью.
— Дети мои! Я не могу приказывать вам или лишать вас свободы, но если вы еще помните меня, освободившего вас из жестоких рук Повелителя Молний и отдавшего в мягкие неуверенные руки смертных, покажите, что вы не забыли ваших юных братьев, созданных из глины, покажите вашу признательность и вежливость, и не обнимайте их сегодня.
Огни, горевшие по всей палубе, внезапно стали высокими, серебряными и холодными, поклонились им всем, превратились в лучи света и растаяли, как призраки.
Прометей повернулся и раскинул руки.
— Радиация, убегающая из реактора! Невидимая, но не менее дорогая для меня, и не менее смертельная. Прошу тебя, уходи, как можно скорее. И знай, что с собой ты уносишь мою любовь и признательность за все, что даровала мне. Прощай!
Он повернулся и опустился на колени, как будто встала на колени сошедшая с горы лавина, и его загадочный взгляд остановился на Вороне.
— Сын моего тела, тот, кого называют Ворон; я еще не заслужил право называть тебя моим сыном, потому что не поддерживал тебя в годы твоей быстрой юности, не давал советов и не делился наследством. Спрашивай все, что ты хочешь знать, но побыстрее!
Ворон отступил назад и, откинув голову, посмотрел вверх. Даже стоящая на коленях фигура была слишком велика, чтобы ее можно было окинуть одним взглядом.
— Ты можешь спасти нас?
— Нет, — ответила золотая фигура, — но все, что вам надо для спасения, уже и так у вас в руках. Спрашивай еще.
Ворон мигнул и сделал еще шаг назад.
— Но у меня нет вопросов…
— Тогда я отдаю тебя судьбе.
Громкий пронзительный крик нечеловеческой ненависти вылетел из цитадели и пронесся над ледяными волнами. Это Судьба завизжала как баньши и вытянула вперед руку, в которой держала отрубленную голову с извивающимися змеями вместо волос.
Появление титана не осталось не замеченным: морские чудовища и наяды ринулись к разбитому остову авианосца. Тем не менее до них оставалось еще много фатомов,[109] когда могучие моторы авианосца вздрогнули, пробуждаясь к жизни, и неуверенно заревели.
Корабль дернулся и начал набирать ход, расстояние между ним и преследователями стало быстро увеличиваться, потому что никакие плавники в мире не сравнятся с мотором, но, проработав меньше минуты, двигатели внезапно замолкли.
— Это не простое невезение… — сказал Гален.
Моряк рядом с Вороном поднял бинокль к глазам. Человек замер и Ворон крикнул, предостерегая его, но опоздал: на месте моряка уже стояла мраморная статуя.
Прометей поднял руку.
— Берегите глаза и не смотрите! Только тот, кого называют Ворон сыном Ворона, может глядеть на них; и он должен описать остальным то, что видит. Только ему я даровал возможность глядеть без страха, все остальные окаменеют.
Ворон взял фотоумножающую подзорную трубу у Пендрагона и посмотрел на Ахерон, а остальные поспешно отвернулись. Ворон отбросил инструмент от лица, мигнул и недоверчиво прошипел, как если бы не верил своим глазам:
— Судьба идет сюда, держа в руке голову Медузы Горгоны. Похоже на то, что я видел на луне. Она идет вброд, быстрее всех плывущих монстров. Но не смотрите на нее даже через прицелы орудий.
— На судах такого класса нет больших орудий… — заметил Ван Дам.
— У меня есть вопрос, — сказала Венди Прометею. — Для любого врага, с которым мы сражались в Эвернессе, есть талисман, который может остановить его. А для Судьбы? Это не имеет смысла! Она уже пыталась убить меня, ты это знаешь?