- А выселить его нельзя? – тихо спросил я, опасаясь, как бы не обидеть Кондратия ещё сильнее.
- Нет, - в голосе Юсты была и усталость, и недоумение. – Если дом принял гостя, то и нам терпеть. Ты же не хочешь быть выкинутым на улицу просто так?
Всем своим видом я дал понять, что это последнее, чего я желаю в этой жизни. Юста кивнула и быстро пробежалась пальцами по столбику справа и слева от кристалла. Оказалось, что в них вставлены те самые полупрозрачные штыри, которые я заметил на планке её комбинезона. Она заменила несколько штырей на новые, глубоко вздохнула, а затем сложила руки каким-то особым замысловатым образом, переплетя кисти рук и ладони. Так Юста простояла минуты две, произнося отрывистые гортанные звуки, от которых мне хотелось бежать из подвала наверх, желательно прямо на улицу. «Отвернись», - нашептал кто-то у меня в сознании, и я с облегчением последовал совету. Сразу отпустило.
***
В гостиную я вернулся минут через десять. Юста занялась делами на своей любимой кухне. Дела дома требовали постоянного внимания.
- Мне кажется или сейчас впечатления у тебя из ушей полезут? Что ещё случилось?
Мастер Даррен расположился в кресле, уткнулся в газету и даже не захотел на меня взглянуть. Однако он все равно знал, что вот он я, появился в его жизненном пространстве. Наверное, меня трудно не заметить.
- А почему мыша в вашем подвале зовут Кондратий?
- Это очевидно, - меня удостоили взглядом поверх газеты. – Кондратий сам сказал нам об этом.
Пришлось отсмеяться минут пять пока я смог хоть что-то сказать.
- Пожалуй, это слишком для моего несчастного сознания. Даже знать не хочу, почему тут мыши разговаривают и носят имена из моего мира. Пойду лучше спать.
- Дело хорошее, - кивнул мастер Даррен. – Не забудь, что завтра у тебя выход в мир.
- Забудешь тут, - буркнул я и ретировался в небольшую комнату рядом с гостиной, которую сейчас мог считать своей.
Я и не знал, что так устал. Стоило растянуться в кровати, как сон мгновенно настиг меня. Даже волнения насчёт завтрашнего дня не смогли побороть сон. После неясных туманных блужданий в лабиринте отрывочных картинок я обнаружил себя за столом, все в той же гостиной, дома брана Тёмной Охоты. Стол сиял белоснежной скатертью, что мне почему-то сильно не нравилось. Так не нравилось, что рождало непонятную злобную решимость сделать с этим что-нибудь. Передо мной стояло блюдо, накрытое блестящей металлической крышкой, в которой кляксой отражался я сам. Мутный и неузнаваемый, неприятный. Чувство предвкушения захватило меня. Там, под крышкой скрывается нечто самое желанное, лучшее на свете, от чего я никогда не смог бы отказаться. Сладостное желание управляло мной в этот момент.
Кто-то услужливо снял крышку с блюда. Я не смог увидеть, кто это был. Да и очень быстро забыл сам вопрос, возникший внутри сознания. На блюде лежало нечто столь совершенное, прекрасное в своей естественности, что все моё существо устремилось к нему. Плотоядное урчание вырвалось из недр организма, а сам я словно со стороны анализировал происходящее, удивлённо, но апатично. Волнующие изгибы, бугорки, совершенные линии, прочерченные канавками извилин. Мозг на блюде вызывал восхищение и жажду.
И в тот же момент я осознал, что это мой мозг, и сам я основное блюдо на чужой трапезе. Вторая часть меня, дремавшая в апатичном гипнозе, очнулась, забилась в судорогах до боли сведённых рук и ног. Я кричал и колотил конечностями по воздуху, который внезапно стал очень твёрдым, саднящим кожу.
- Смотри на меня! – рявкнули прямо в ухо низким жёстким голосом.
Тело, зажатое в тисках чужих рук, продолжало корчиться, но не долго. Успокаивающие вибрации шли от пальцев мастера Даррена. Да, это был он, а я впился взглядом в зелёные фосфоресцирующие глаза, сиявшие теперь в полутьме комнаты.
- Тихо-тихо. Опасности нет, - голос стал мягче, пальцы правой руки резко толкнули меня чуть выше переносицы, отчего тело окончательно расслабилось, а дыхание выровнялось.
Он отпустил меня и теперь требовательно смотрел, сидя на краю моей постели, поджав под себя ногу, в непонятной широкой нижней рубахе. Видимо мои вопли застали его уже в кровати, вынудив бежать на помощь. Я смутился и принялся рассматривать ссадины на руках.