Его собеседница стояла с противоположной стороны стола. Я незамедлительно восхитился этой высокой скандинавской богиней. Она была из тех женщин, которым очень идёт мужской стиль в одежде – чёрный приталенный жилет, белая блуза с распахнутым воротом, почти на грани, и черные брючки, которые позволяли увидеть все изгибы её мускулистого, сильного, но сохраняющего женственность, тела.
- Лучшего дня. Улана, - мастер Даррен кивнул женщине и обратил внимание на бюрократа. – Работа брана Точного Слова тяжела, я все понимаю, но от потери одного кристалла мир точно не рухнет, мастер Тали. Можете мне верить.
С достоинством высокой крупной птицы, валькирия слегка наклонила голову, что должно было означать приветствие, тяжёлые сложно уложенные белоснежные косы до плеч даже не дрогнули. А я, наконец, заметил изъян во внешности богини – оба глаза неестественно бледного голубого оттенка смотрела куда-то в сторону. Не слишком приятное впечатление, особенно в подобном сочетании. Но какой роскошный чёткий профиль и стать.
- Странно слышать от Командора Тёмной Охоты, Догмы Законного Слова такие речи, - скрипнул бюрократ.
В ответ Командор лишь устало пожал плечами.
- Всему своё время, Тали. Улана, ты мне нужна в моем кабинете, а не здесь. Соверши какую-нибудь магию, окажись, пожалуйста, там и как можно быстрее.
И вновь молчаливый наклон головы. А меня уже потащили дальше по коридору. Так мы оказались в другом кабинете, с окном во всю стену, откуда открывался невероятный вид на город. Поражённый, я несколько минут рассматривал башенки, крыши, мосты, которые казались такими близкими, стоит руку протянуть. Что-то тёплое шевельнулось в душе, полностью перекрывая и настроение, и все вопросы, которые меня мучали последние сутки.
- Располагайся!
Командор с тайной радостью любителя комфорта уместился в стандартном офисном кресле начальника за единственным столом в кабинете. Стол был абсолютно пуст. Тут же распахнулась дверь, не та через которую зашли мы, а напротив, и перед нами решительно появилась скандинавская богиня со всеми своими белоснежными косами. Приказ начальника был исполнен.
- Улана, это мой племянник из Исчезающего Дола. Его зовут Яр, - «дядюшка» сиял, улыбался и беззаботно крутился вместе с креслом. – Яр, это Улана Токки брэн Неотвратимости Смерти.
Мне это напомнило небезызвестный диалог из детской книжки. Надеюсь, что от меня кусочек отрезать не предложат. Учитывая профиль деятельности брэн, тем более. К этому моменту я уяснил, что бран или брэн – это нечто вроде профессиональной направленности и одновременно обращение к человеку. Богиня смотрела мимо меня, что объяснимо при её изъяне.
- Командор, я вынуждена сказать. Вы знаете, что у вашего племянника искажение в Паре?
Она подошла совсем близко, оказавшись выше меня на полголовы, а я-то себя считал всегда высоким молодым человеком. Не понимая, что происходит, я продолжал любоваться её странной красотой. Теперь казалось, что и изъян с глазами не портит Улану, а дополняет образ брэн Неотвратимости Смерти. Она и не могла быть иной.
- Собственно этого я от тебя и ожидал, - очень довольным тоном сообщил мастер Даррен. – Всё плохо?
Невероятно тяжёлая ладонь легла мне на лоб. Не хотел бы я попасть под руку этой даме в минуты гнева.
- Хитрая тварь, - коротко и равнодушно сообщила богиня, непонятно имея в виду меня или всё же кого-то другого. – Может быть, стоит сообщить в Королевскую Академию? Исчезающий Дол недавно вернулся. Никто не знает, в какие дыры он проваливается. Я не вправе советовать, но срочно необходимо определить зону заражения и установить карантин.
- Мальчик гулял по Путям Странников, - практически пропел Командор, ещё немного и захихикает или того хуже, пустится в пляс. – Там любят неоперившихся птенцов.
Ощущая себя пациентом перед консилиумом, я слегка напрягся. Да что там, здорово я напрягся. Сотни самых разных мыслей столкнулись в голове, смешались и не смогли оформиться во что-то внятное. Так себя ощущает человек, которому сообщают о смертельном диагнозе. А хуже всего, я не представлял, о чём идёт речь. Терминология этого мира была мне недоступна.
- Я буду жить? Или можно писать завещание, – наконец, выдавил я с предательской дрожью в голосе.