Я не бессмертный Геракл, чтобы ждать и наблюдать, как ты неуклюже пытаешься изобразить из себя всадницу.
- Не смейся над моими навыками верховой езды, - Саломея немного разочарована, что разговор о дивной ночи оборвался.
Она устроилась сзади в седле и обняла Семирамиду.
- Саломея?
- Что не так, любимая?
- Во-первых, не называй меня любимой, - Семирамида направила коня между деревьев.
Буцефал почувствовал направление и пошел уверенно. - Во-вторых, не держи меня за грудь.
- Мне так жалко, Семирамида, что у тебя только одна левая грудь, а правая выжжена.
- А мне жалко тебя, Саломея, что у тебя две груди целые.
С правой грудью стрелять из лука неудобно.
- Ты это мужчинам воинам расскажи, Семирамида.
- Что рассказать?
О нашей левой груди?
Они сами знают.
- Нет, ты их спроси, почему они себе не отрезают то, что у них болтается между ног.
Ведь это хозяйство мешает скакать на коне.
Без него было бы намного удобнее в седле.
- Тебе удобно в седле, Саломея?
- Нет, слегка натирает.
- У нас нет мужского, но все равно натирает, - Семирамида произнесла поучительно. - А мужчинам натирало бы и так и этак, и с хозяйством и без него.
- Мне кажется, что правая грудь не очень-то и мешала бы амазонкам стрелять из лука, - Саломея пробурчала. - Нет, конечно, если грудь огромная, как дыня, то тогда нужно уменьшить ее.
Но если маленькая, то зачем же уродовать.
Тем более, что вы прижигаете девочкам, а в детстве еще никто не знает, какого размера вырастет позже.
Вы, наверно, нарочно, прижигаете девочкам правую грудь, чтобы отличаться от других женщин.
Вроде отличительного знака амазонок - без правой груди.
- Не нравится, не становись амазонкой, Саломея.
- Нравится, очень нравится, Семирамида, - Саломея тут же отозвалась. - Я тоже хочу отличаться от других женщин.
Это так почетно и значительно, быть амазонкой.
- Шутишь ты или не шутишь, - Семирамида остановила коня. - Но они, кажется, шутить не будут.
- Кто они? - Саломея выглянула из-за плеча амазонки. - Мужчины?
Воины? - Голос Саломеи задрожал. - Не отдавай меня им, Семирамида.
У меня уже есть одно клеймо рабыни.
Второго я не вынесу.
- Даже если бы я ненавидела тебя и везла топить в реке, то не отдала бы мужчинам, - Семирамида прошипела. - Держись крепче, Саломея.
Будем прорываться.
- Прорываться? - Саломея крупно дрожала. - Их пятеро на крепких ногах.
- Ха, крепкие ноги, - Семирамида презрительно засмеялась. - Они - лапки лягушки по сравнению с копытами моего Буцефала.
Правда, Буцефал? - Семирамида склонилась к шее коня.
Буцефал оскалил зубы, словно смеялся над хлипкими, по его мнению противниками. - Буцефал сшибет и раскидает их. - Семирамида сливалась с конем.
Буцефал почувствовал кровь предстоящей битвы.
Ржанул и белым опасным облаком понесся на врагов.
Возможно, что в планы мужчин не входило вот так, сразу драться с амазонкой.
Они не сразу поняли, что их атакуют.
Первым натянул лук старый бородатый воин.
- Сначала - лучников, - стрела амазонки оказалась быстрее.
Воин ласточкой слетел со своих ног.
В груди воина торчала стрела амазонки.
Два воина быстро опомнились, сблизили щиты и выставили копья, чтобы Буцефал не прорвался.
Но Буцефал, как и предсказывала Семирамида, разбросал их в стороны. - Вот и прорвались, - Семирамида вскинула руку в победном жесте. - Оказалось легче простого, Саломея.
Саломея? - Семирамида резко развернула коня.
В руках двух воинов билась Саломея.
- Семирамида, скачи, не спасай меня, - раненый крик девушки пронесся над равниной. - Скачи, убегай.
- Скачу, убегаю, - Семирамида медленно направила рвущегося в бой Буцефала к воинам.
Стрелу держала на тетиве. - Саломея, из-за тебя у меня неприятности.
- Ты называешь это неприятностями, амазонка? - Один из четырех воинов хрипло рассмеялся.
Он держал Саломею за волосы.
Около ее горла сверкало лезвие его меча. - Неприятности у твоей подруги.
И у Пифагора неприятности, потому что он мертв. - Кивок в сторону пронзенного стрелой воина. - Пифагор толком стрелять излука не умел.
Он философ, а не воин.