1.2.1.1. Корни Не, до двенадцати лет ее жизнь была неплохой, даже чуть-чуть лучше, но отца репрессировали, типа расстреляли, но пули пожалели, повесили быстренько - без зрителей и лишних мучений, могут, суки, когда хотят, маму упекли на Преображенку... Ее хотели взять к себе родители соседского Севки, они и с родителями дружили, но генерал Лазарев как-то внезапно быстро и некстати погиб... Короче, светил ей детдом для детей врагов народа, но тетя Алла подсуетилась и... Лизка, сменив отчество и фамилию с Альбертовны и Альтшуллер на исконно пролетарские, за еврейку-то ее никогда никто не принимал, часто за родительской спиной шептали: «Как эта жидовня умудрилась русопятую родить?», попала в суворовское училище, где уже второй год учился Севка, интернат, конечно, но посытнее, и клифт казенный побогаче... Хотя, блин горелый, лучше б в балетную школу. Отучилась на «отлично». Данных ей было не занимать, смазливая, отважная, гибкая, выносливая, с хитринкой, не без мозгов, с актерскими способностями, правда, прожорлива не в меру. Севка, друг детства, ее не только по малолетству, но и вообще по жизни защищал и покрывал как родную, подучивал, подсказывал, тренировал... Опять же тетя Алла, подруга матери, вдова генерала Лазарева, должностей не снискала, жила на пенсию, за мужа-героя пожалованную, но имела отточенную с годами способность вкручивать мозги и лохматить лысину многими власть предержащими особями мужеского пола, сыну и Лизке покровительствовала-выручала-пропихивала... и подкармливала. На «диплом» Лизка съездила в Рейх. Ох, и попала бы она, если бы не подвернулась под руку резиденту, когда всю «контору» поволокли на цугундер. Других связных рядом не было, и шеф, всучив шпионке-практикантке все разведданные, выпихнул ее в чистый туннель, благословил таким голосом и в таких выражениях, указывая дорожку, что та обогнала бы курьерский, если бы он ходил в метро... Притормозила и отдышалась Лизка только на красной линии. У своих дрыхла двое суток, а, проснувшись, навела ужас на тамошнего повара, обожрав всю кухню, обошлось, не лопнула и не блеванула, под суд не угодила, схлопотала медаль «За боевые заслуги», «красный диплом» и первое за пять лет свидание с матерью, стала кандидатом в члены партии и могла с полным правом рассчитывать на дополнительный кубарь на петлицы, но... Но! Наверно, оскомину набили истории о материнском сердце, здесь же сплоховало сердце дочери. Лизка не въехала в тему, медные трубы еще звучали в ее милых ушках. Не на свидание ей дали документы, а на допрос. Матери и на ум не могло прийти, что она увидит не очередного дознавателя, а родную дочь в щегольской форме лейтенанта НКВД с медалькой и новеньким «поплавком» на груди, грохнулась в обморок, не дойдя до стула. Лизку и понесло, сдали нервы. А кто бы сдержался? За неполные шесть лет на «попечении» самой гуманной власти сильная и моложавая женщина сорока с небольшим лет превратилась в дряхлую старуху, харкающую кровью, лучевка и чахотка узников не щадят. Протерпи Лизка пару минут, пока конвоирша закроет дверь... Но нет, сорвалась, подбежала, заверещала: - Мама, мамочка! Врача! Пока все бегали и орали, очнувшись, мать только успела ей сказать: - Найди Хаза! Храни тебя Бог, - набежали, отпихнул, потащили... Уже от дверей одними губами мать шепнула ей: - Прощай! Развернулась, разошлась-разгулялась Лизка, отыгралась на тюремщицах за все. За сгинувших родителей, мать каторгой изувеченную, шконку казенную узкую да жесткую, казарму нетопленную, клифт ветхо-тонкий, за пайку скудную, кашку жидкую, если бы не пирожки тети Аллы, да товарка-крысоловка Зинка-троглодитка, умевшая ловко разделывать и готовить шашлычки и бульон с крыс, Лизкой из рогатки подстреленных, коньки бы с голодухи двинула... Короче за ВСЕ. Хорошо, что пистолет сдала на входе. Севкины приемчики, от отца тем унаследованные, разили наповал, да и Эммина школа мордобоя даром не прошла, но плетью обуха не перешибить. Повезло, что прибежали мужики с периметра, кого от кого они спасли, Лизка так и не поняла, то ли конвоирш от Лизки, то ли Лизку от разъяренных, привыкших повелевать всем и вся баб. Очнулась она в туннеле в рваной форме без ремня и пистолета, но с бланшем под глазом и разбитой губой, ребрам и кулакам тоже досталось. Два лейтехи везли ее на дрезине. Потом был «разбор полетов». ВПСП - влупили по самые помидоры, только булки раздвигай, смазать бы тоже не помешало, вынесли мозг через анус вперед ногами, точнее, мелким рубленным сильно взбитым фаршем в многоюзаном мусорном пакетике... Кубари тю-тю. Партия тю-тю. Здравствуй, трибунал.