Джафар стал для Цзынь загадкой. Он был заперт изнутри и снаружи. У него словно страшных тайн в голове было так много, что его лицо словно заволакивало туманом, а в глазах была такая дымка, что когда Цзынь пыталась заговорить с ним, то ей казалось, что он не только видит то сокрытое, что таится в её душе, но и постоянно перепроверяет все её слова. Ей было тоже тяжело с Джафаром.
Джафару же Цзынь казалась слишком пресной, слишком недоверчивой, он чувствовал, что в ней есть жажда к власти и большая гордость, но она старалась скрыть всё это. Девушка ещё никак не может отбросить своё прошлое, и это прошлое сковывает её, как стальные наручники.
С Лией ей тоже было тяжело, Цзынь пугали её прозорливые глаза, глядя в них можно было решить, что для них нет пределов и границ, которые они не могли бы достичь и преодолеть. Лия ни за что не хотела уступать, и в ней не было места женской слабости. Цзынь ценила в других эти качества, но её твёрдость и решимость чем-то пугали её.
Для Лии Цзынь казалась существом закрытым и упрямым. Открыто она ничего не выражала, но действовала продуманно и без сожалений. Ей нравилось всё делать по выверенному плану, она была первой, кто возмущался, если необходимо было внести какие-то изменения, она была не гибкой и редко сомневалась в своих взглядах и решениях.
Петер притягивал чем-то Цзынь. Его пылкий ум, страстные ораторские речи, делали его тем, с кем она хотела общаться всё чаще и чаще. Его остроумие и хваткость интриговали и восхищали её.
Петеру было приятно внимание Цзынь, но она ему казалась непонятной. Например, он хотел знать, почему она так закрывается от всех и сковывает себя. Ему было немного тяжело с ней. Ему очень нравилась Лия, и больше времени он хотел проводить с ней, также Петер понял, что Лия и Цзынь вряд-ли хорошо подружиться и это удручало его, но в любом случае Петеру было приятно болтать с Цзынь.
А вот с Генри Цзынь было очень тяжело. Она никак не могла понять его замкнутость и упрямство. И то почему другие не пытаются его растолкать. Он казался ей самым натуральным бездельником. Он был полностью закрыт для неё, Цзынь никак не могла примириться с его характером.
Генри не понимал суеты Цзынь, не понимал её стремления к постоянному порядку и то, что она на его взгляд все время собрана и серьезна и при этом и полслова из неё не вытащить. Почему она молча смотрит на него с укором, видно же, что кипит изнутри. Сначала Генрих думал, что она так сильно таит боль в себе, что сигнализирует, таким образом, но потом понял, она просто молча злится на него. Это глубоко задело Генриха, до Цзынь никто его силком воспитывать не собирался, и меняться Генрих не хотел. Он не знал, как ему реагировать на это, но единственному кому он принял, подчиняться был Ахар, другие какие-либо начальники его не волновали. Считаться с возрастом девушки Генри не желал. Генри был самовольным и никому поблажек не делал.
С Францем Цзынь было очень хорошо. Они с ним очень интересно сочетались. Это заметили все. С Францем она раскрывается и преображается, становится веселой и часто смеётся. Он принимает её заботу и в ответ парень разгоняет её чёрные мысли, за это благодарили все, так как через него Цзынь стала меняться, легче относится к тому, что тяготит её и отучаться придираться к мелочам и поучать других. Даже Генри после этого был готов принимать её такой какая она есть.
Самому Францу нравилось играть с Цзынь. Он не понимал, как большинство воспринимает её только как замкнутую буку, которая слишком горда собой и считает себя всегда правой. Он видел в ней много замечательных качеств и одно за другим пытался вытаскивать наружу. Он позволял ей ухаживать за своими вещами, напоминать ему о важных мелочах и шутил всякий раз добиваясь её улыбки.
С Хигаре у Цзынь сложились отношения глубокого уважения. Ей импонировало то, как он ведёт дела и она была той, кому удалось с ним спокойно говорить. Его общество было ей приятно, а те беседы, что они вели приносили ей полное удовлетворение. Он казался ей человеком разумным, последовательным, умеющим чётко и логично найти подход к любой проблеме без всяких лишних эмоций. Вот, что так нравилось Цзынь в Хигаре, чёткий и сухой подход к делу.
Сама Цзынь скоро наскучила Хигаре, который втайне любил бурные эмоции окружающих. Она казалась ему уж слишком пресной, даже в долгих беседах она выдерживала деловой тон. Хоть на минуту бы расслабилась, не говоря уже о том, чтобы улыбнуться. Часто она генерировала совершенно интересные задумки, многие из которых Хигаре взял на заметку.