- Нет!
Он сразу узнал этот голос - трудно было представить, что Томас Роф посмеет появиться здесь в отсутствие отца. Руки мальчика бессильно упали вдоль тела, и он опустил голову, не решаясь поднять глаза.
Время игр закончилось.
- Так не хорошо, малыш Гален, - повторил голос. Высокий, темный человек, неторопливо загребая густую траву ногами, приближался к матери Галена. Подойдя к ней вплотную, он забрал у нее мяч.
- Очень плохо, Гален, плохо. Понимаешь?
Гален почувствовал, как его нижняя губа начала дрожать. Не поднимая головы, он принялся носком туфля ковырять землю. Человек подошел ближе, и мальчик из-под лобья взглянул на него.
Томас остановился футах в четырех от него и присел на корточки. Солнечные лучи не играли в его волосах, ибо Роф был абсолютно лыс, если не считать узкой темной бахромы, охватывавшей затылок и чуть приподнятой у висков. Его лицо поражало совершенством и холодно-бесстрастным выражением, и весь его облик живо напомнил Галену горгулию, изображение которой красовалось на стене старой школы. Томас отбрасывал длинную тень, и мальчик физически ощутил ее тяжесть на своей вывернутой в неосознанном желании противиться ступне.
- Смотри, мальчик, как это делается. Мяч нужно бросать вот так.
Желтый мяч покоился на вытянутых вперед ладонях Томаса. Неожиданно мяч подпрыгнул, крутанулся в воздухе, на мгновение завис, затем медленно подплыл к Галену и мягко лег в его машинально подставленные руки.
- Видел? - улыбнулся Томас; его улыбка была подобна неожиданному блеску грани кристалла в темноте. - Вот так нужно бросать мячик, малыш Гален. Тогда все будет хорошо. А теперь попробуй ты.
Гален попытался удержать мяч на вытянутых руках, но тот был слишком тяжел и все время скатывался на землю.
Улыбка темного человека погасла:
- Еще раз, мальчик. Попытайся еще раз.
Гален поднял мяч и снова попытался удержать его так, как учили в старой школе. Это ему удалось, но он не знал, что делать дальше.
Мальчик нерешительно взглянул на мать, но не понял выражения, появившегося в прекрасных маминых глазах. Он перевел взгляд на Томаса; глаза последнего напоминали пустые бездонные колодцы.
Гален почувствовал, как его начинает бить дрожь. Отбросив мяч в сторону, он ринулся к матери, протягивая руки, а по его пылающим щекам заструились слезы.
Она подхватила его, прижала к себе и принялась нашептывать что-то успокаивающее и ласковое слова, но даже этот шепот не мог перекрыть слов темного человека, доносившихся до мальчика в промежутках между всхлипами.
- … говорил я тебе?… не такой, как мы… что-то не то… врожденный… уродец … не может больше находиться… находиться…
… оставайся с нами… оставайся с нами… Вот так.
“Ты уверен, что ЭЭГ подсоединен правильно?
“Он дышит, не так ли?”
“Здорово же ты поработал над этим легким. Мне уже казалось, что оно…”
“Что?! Да я даже не касался его разорванного легкого! Оно только… оно…”
“Он снова открыл глаза!”
“Ты можешь заниматься своими прямыми обязанностями - следить за вводом анестетика?”
“Успокойся - все выполняется хрестоматийно, как по учебнику. Вот только метаболизм этого парня совершенно не вяжется с тем, о чем говорится в умных научных книжках”.
“Просто поразительно…”
“Как и его легкое, верно?”
“Ладно, ладно, главное, что он до сих пор жив. Давай заштопаем ему эти разрывы в стенках желудочка.”
“Какие разрывы, Док?”
“Ну эти, которые… о, черт. Обломки костей… Они ведь…”
“Так что же, получается, ничего не случилось? То есть, я хотел сказать, что это невозможно, правда? Как же это, Док?”
- Это невозможно, - сказал Томас.
Сидя в своем тайном убежище под длинным обеденным столом, надежно скрывшись за лесом потемневших ножек дюжины массивных стульев, Гален, прислушиваясь, поднял голову. Осторожно, стараясь не шуметь, он закрыл лежавшую перед ним на полу книгу. Это был огромный тяжелый фолиант, затянутый в кожу, полный библиотечных запахов, пыли и тайн. Внимание мальчика привлекли две пары ног, появившихся в комнате, и он сразу же распознал медлительную шаркающую походку своего дяди Александра и бодрый, ритмичный шаг Томаса Рофа. Дернув плечом, Гален вновь вернулся к своей книге. Дела взрослых его совершенно не интересовали - он их попросту не понимал.
- Боюсь, он стал помехой, - продолжал Томас. - Как теоретически, так и на практике.
Гален провел кончиками пальцев по буквам и эмблеме, вытесненным на толстой кожаной обложке фолианта. Он еще не владел языком, на котором была написана эта книга, но знал ее название, которое слышал неоднократно. Фолиант являлся неисчерпаемым источником совершенно потрясающих историй, читаемых ему вслух перед сном, историй о “старых добрых временах”, как называл их отец, как-то особенно по-доброму при этом улыбаясь. Книга называлась “История великого клана Пендрагон”, а эмблемой служили меч и дракон, изображение которых было выгравировано на кольцах его родителей, и Гален знал, что придет время, когда он тоже будет носить такое кольцо. Словом, книга, как нельзя лучше, подходила для чтения в тайном убежище.