А потом на дисплее вспыхнул и замерцал красный огонек. В наушниках послышался знакомый металлический звук передергиваемого затвора - Мелоди Ко взяла оружие на изготовку.
Охота началась снова.
С точки зрения Существа улицы города представляли собой джунгли, а сам город был континентом, полным тайных берлог, прячущейся добычи и неожиданной смерти, подстерегавшей из-за угла. Но сегодня ночью ему не нужно было прятаться или пугаться. Этой ночью существо мчалось вперед, подстегиваемое силой и яростью шторма и омываемое холодным осенним ливнем. Этой ночью, по-крайней мере, в данный момент, оторвавшись от преследователей, оно упивалось ощущением свободы - той свободы, познать которую человеку просто не под силу.
Существо звали Мартин, и оно было тем, чем было. Неверное название “оборотень” ровным счетом ничего для него не значило. Этой ночью ему предстояло добраться туда, куда его все время неудержимо тянуло - в его любимое место.
Толстые ноги Мартина бесшумно несли его по выщербленному асфальту и плитам пешеходных дорожек в глубине узких улочек. То и дело отталкиваясь могучими, покрытыми слипшимся от воды редким мехом руками от мокро поблескивавших стен и едва видимых в темноте столбов, он все ускорял и ускорял и без того стремительное движение своего тела, перемещаясь резкими и в то же время мягкими рывками. Ощущение свободы переполняло его. Кроме того, он знал, что сородичи сейчас слишком заняты своими приготовлениями и вряд ли обнаружат его отсутствие в течение ближайших нескольких часов.
Мартин завернул за угол, так точно рассчитав дистанцию, что даже не поскользнулся на мокром асфальте. Без всякого усилия, прыжком с места он взвился над откинутой крышкой мусорного бака, но, прежде чем ржавый металл скрипнул под тяжестью его тела, Мартин сильно оттолкнулся обеими ногами от мокрой стены, дважды перевернулся в воздухе через голову и опустился с противоположной стороны восьмифутовой подгнившей деревянной изгороди; при этом звук его приземления был не громче звука обычного человеческого шага. Этот прыжок ни на мгновение не нарушил четкого ритма бега существа, и из глотки Мартина вырвался негромкий вой восторга - теперь он был абсолютно уверен, что этой ночью ему удалось избежать преследования.
Мартин, конечно же, не мог увидеть или учуять рассыпанных в темноте сенсоров, фиксировавших каждый его шаг.
Добравшись до последнего переулка, он резко затормозил и замер, почти слившись с окружавшей его темнотой. Цель путешествия была уже совсем рядом, и его ноздри расширились: даже сквозь дождь и вечную вонь отбросов и автомобильных выхлопов чувствовался запах недавно прошедших здесь людей. Гнилостный запах овощей и фруктов, выходящий сквозь поры их кожного покрова, смешивался с ночным воздухом и не мог остаться незамеченным для острого обоняния Мартина. За время своих предыдущих путешествий он уже в достаточной степени привык к подобной вони, чтобы не заживать себе нос, как это бывало с ним в детстве.
Однако на этой улочке человеческий запах был настолько силен, что Мартин просто не осмеливался двигаться дальше. Им руководили инстинкты, неизмеримо более сильные, чем стремление к достижению цели своей вылазки, не смотря на то, что ему не часто и с большим трудом удавалось вырваться на свободу. Если существовала малейшая вероятность того, что в глубине улицы находятся люди, он ни за что не рискнул бы продолжить свой путь: закон гласил, что собственная безопасность превыше всего.
Его ноздри вновь расширились, и он принюхался еще раз; чувствительность обоняния Мартина составляла две части на миллиард.
Затем он ухмыльнулся, на темном лице ярко сверкнули великолепные зубы, слишком длинные и острые по человеческим меркам. Мартин распознал запах алкоголя, большого количества алкоголя. Судя по-всему, скрывавшийся в глубине переулка человек находится либо без сознания, либо пьян настолько, что вряд ли обнаружит присутствие постороннего.
Мартин облизнулся и издал негромкий победный вой, затем без опаски шагнул в темноту - до цели оставалось совсем немного.
Старая дверь черного хода, изуродованная пятнами сохранившейся кое-где грязно-зеленой раскраски, была защищена навесной железной решеткой на петлях, наглухо крепившейся к стене толстой стальной цепью с тяжелым висячим замком. Не останавливаясь, Мартин ухватился обеими руками за замок. Глаза его расширились; между ладонями с сухим электрическим треском проскочил голубой шарик света, и замок, раскрываясь, тихо щелкнул. Сородичи Мартина называли это “голубой силой”, но для него это была всего-навсего врожденная способность, унаследованная им от отца. Что же на самом деле представляла собой “голубая сила”, и каким образом она работала, его совершенно не интересовало.