- Ну, а кто дает подобные разрешения?
Асквиз вздохнул:
- У меня есть номер телефона, по которому я должен позвонить…
Сорд полностью сосредоточился на своем голосе, стараясь, чтобы его интонации звучали как можно более естественно и дружелюбно. Он опасался потерять то мизерное преимущество, которым располагал в данный момент.
- Так все же - от кого зависит получение подобного разрешения?
Асквиз поднял вверх дрожащие руки:
- Честное слово, не знаю. Попроси я о чем-либо подобном еще неделю назад, ответ был бы заведомо отрицательным. Но с появление Брина… Не могу сказать.
Очень мягко Сорд спросил:
- Он мой брат?
Асквиз взглянул мимо Сорда куда-то в окно:
- Прошу вас, Гален, они узнают все, что я говорил, о чем рассказал вам. У них есть возможности… Спросите меня об этом завтра.
- А что, если они запретят вам вообще что-либо говорить мне?
Адвокат сосредоточил все свое внимание на Сорде, словно пытаясь передать ему какое-то скрытое послание, которое не осмеливался произнести вслух.
- Тогда мы вернемся к этому вопросу завтра, Гален. - Он протянул руку к своему клиенту точно таким же жестом, каким протягивал маленькому Галену руку дядя Александер, ободряя мальчика и прося не забывать того, чьим наследником тот является. - Доверьтесь мне и на этот раз. Вы уже столько ждали - так подождите еще день.
Сорд пристально посмотрел в глаза старого адвоката, но так и не сумел расшифровать промелькнувшего в них выражения. Наконец, склонившись над столом, он принял протянутую руку юриста.
- Хорошо, - жестко сказал он. - Еще один день.
Их руки разъединились с некоторым колебанием, словно Сорд боялся утерять нечто, что могло бы приблизить его к цели.
- Тебе бы лучше сейчас уйти, - переходя на “ты”, тихо сказал Асквиз.
- И тогда вы сможете позвонить?
Адвокат покачал головой.
- Я не могу сейчас звонить, - и, увидев немой вопрос в глазах Сорда, добавил. - Этот номер отвечает только после… после захода солнца.
Сорд недоумевающе поднял брови.
- Они отвечаю по телефону только после захода солнца? - Он нервно рассмеялся. - Что же это за люди, Маркус, с которыми нам приходится иметь дело?
Адвокат отвел враз помрачневший взгляд, и медленно ответил:
- Это не люди, Гален. Это вообще не люди.
Глава 5.
Хотя с момента несчастного случая прошла уже неделя, Гален Сорд по-прежнему ощущал себя призраком в собственном доме - словно он не принадлежал к окружавшему его миру, а находился где-то далеко, в реальности своего прошлого. После всего, что сделал с ним его брат Брин в предоперационной, вырвав из объятий смерти, Гален понимал: его старая жизнь окончилась в ночь катастрофы. Однако он не имел ни малейшего представления о том, что же ожидает его в будущем.
Было еще очень рано, и Гален неторопливо расхаживал по мраморным плитам большого зала своих апартаментов в Трампет Тауэр. Если ему и удалось сомкнуть глаз прошлой ночью, то этого он не помнил. Была какая-то новизна в том, что вечер накануне он провел не будучи одурманенным алкоголем или чем-нибудь похуже. Наблюдая за восходом солнца с тридцатого этажа вознесшегося над Пятым авеню здания - золотые лучи светила длинными копьями пробивались сквозь каньон городских домов - он вдруг осознал, что не встречал рассвета с незамутненными глазами с тех пор, как был… как был ребенком. И сам город казался обновленным.
Сорд потянулся в утреннем сиянии и осторожно пошевелил кистью в короткой гипсовой повязке, удивляясь про себя, почему он излечился полностью, за исключением этого места. Однако у него были более важные дела, требовавшие самого пристального внимания. День - точнее, ночь - срок, который просил Асквиз для связи с теми, от кого зависело разрешение открыть его клиенту правду, уже минул, и после без малого двадцати лет жизни в неведении Гален не мог ждать больше. Он поспешно вернулся в кабинет: настало время позвонить адвокату.
Кабинет был оборудован со вкусом - точнее, в последнем уверил Сорда разрабатывавший его дизайнер - с античными дубовыми панелями, воскрешавшими в памяти образ громадного особняка тех времен, когда на Манхеттене севернее Хьюстон-стрит раскинулись фермы; великолепный встроенный аквариум с соленой водой, заполненный существами, название которых он не рискнул бы произнести из опасения сломать язык и уход за которым осуществлялся регулярно раз в две недели… И на всех стенах и полках - воспоминания о его потугах на поприще археологии со всего мира: погребальные маски с Микен, грубые глиняные горшки и пенаты из Римской Галлии, и даже причудливый артефакт, предположительно, финикийский, из раскопа Старки у подножия горы Айер в Австралии.