— Да тут уже можно жить! — улыбнулся я, целуя любимую в щеку.
— Да вот я тоже об этом думаю, — ответила Ли. — Обживемся как-нибудь.
— Тогда я за вещами.
Вещей у нас скопилось не мало. Особенно у Лилит. Мне пришлось сделать три перелета, чтобы перетащить все, и четвертый раз слетать так, проверить, не забыли ли чего. Я промотался до глубокой ночи. Потом мы с Лилит просто сидели, взявшись за руки, на балконе и смотрели в загадочное оледеневшее небо. Она так и уснула у меня на плече. Я поднял девушку на руки и отнес на диван.
— А мы больше никогда не уедим отсюда? — проворковала она во сне.
— Никогда! — пообещал я. Как же я сам был рад, что мы снова вернулись домой.
Утром работали все экраны, голос мэра раздавался отовсюду. Митраизм все еще продолжал оставаться главной религией Карабалам-Сити. И сегодня великая мать хотела что-то сказать в ратуше. Великий магистр приказал быть там всем, следовало поприсутствовать. Поэтому вместо службы я отправился туда. Ходить уже было можно, и в ратуше столпилось много народу.
Лана Рейган стояла на сцене и укачивала своего уродливого ребенка. Глаза ее были красными и широко раскрытыми. Кажется, она сидела на каком-то наркотике. Рядом с ней стоял Вольф.
— Внемлите мне, люди! — вдруг закричала она. — Конец времен совсем близок, но у нас еще есть шанс! В этом году к нам спустился бог, и имя ему было Митра. Я смогла познать его ближе всех, так как являлась его сосудом. Люди не признали бога. А адепты ордена Спаса и подземные каменные чудища, будь трижды прокляты их души, убили его! Время расплаты пришло! Но Митра милостив. Он приготовил новый мир для тех, кто остается ему верен. все Митраисты будут спасены! Все те, кто прямо сейчас присягнет на верность Митре и его сыну, отправятся с нами в новый мир! Поспешите! У вас есть шанс спасти свои души и жизни!
И люди пошли. Они подходили к великой матери, падали на колени, целовали руку, после чего их не сильно жалил светлячок. Это у них называлось: поставить печать Митры.
— Стойте, идиоты! — вырвалось у меня, но люди не слушали. Они продолжали идти, чтобы получить благодать и спасение.
— Это уже перешло все границы! — нахмурился всемастер. Таким мрачным я не видел его никогда Аарон скомандовал всем уходить и возвращаться в резиденцию. Он что-то задумал. Но вот что?
У себя в лаборатории я уставился в компьютер и подключился к орбитальному телескопу. На нас летела огромная ледяная комета. Когда я подключался в последний раз, от нее не было и следа. А вот теперь она на полной скорости спешила в нашу атмосферу. Я провел небольшие расчеты и понял, что упадет комета прямо на Гнипахеллир. Мы уже сейчас чувствуем ее откат в виде перебоев в атмосфере и этого странного льда. Да и другой мир существует, и мы о нем знаем. Быть может, Лана не врала о конце времен и спасении?
Градус Шумера
— Стой! — кричал я. Воришка резво улепетывал по льду. Ну ничего, все равно поймаю. Я приподнялся над землей, бросил тело вперед и накрыл мерзавца сверху. — Пойдем-ка, — улыбнулся я. Подняв мерзавца, я доставил его в ближайшую полицейскую будку. Вот уже неделю мы помогали стражам порядка ловить мелких преступников. Лед так и не таял, а машины могли в любой момент выйти из строя из-за аномалий в атмосферном электричестве. Адепты же ордена могли летать постоянно.
Оттрубив полицейскую смену, я вернулся на купол, где все еще пытался запустить эфирный генератор. Однако, чего-то по-прежнему не хватало. Чтобы хоть как-то прояснить обстановку, я начал делать замеры солнечного света, а точнее его угла падения на землю. Пока я развлекался в городе, перед установкой дежурил Хэм.
— Ну что? — спросил я.
— Солнышко ушло на другое полушарие, — доложил Хэм. — Я снял 320 позиций.
— И у меня было 400, - сказал я. — Значит, в сумме 720.
— А оборот планеты 360 градусов. — заметил Хэм.
— Все верно! — сказал я. — Угол падения солнечного света равен половине градуса, а не градусу, поэтому у нас ничего и не выходило.
Я внимательно посмотрел на нашу схему, а потом взял в руки карандаш и просто провел радиус из первой попавшейся точки. От полученной точки провел еще один, и так до тех пор, пока не вернулся в исходную точку. Всего получилось шесть секторов.
— Угол наклона 30 минут, — шептал я.
— Ну да, — кивнул хранитель. — 18 минут на трехмерное пространство, 6 на время, а еще 6 получается, забирает эфир.
— Значит, с целым градусом все так же, только в два раза больше, — сказал я.
— Ты зачем тут все расчиркал? — не понял Хэм.
— По такой же схеме можно сделать часы, — сказал я.
Вся инфраструктура Карабалам-Сити да и остального мира зависела от светового дня. Пока светило солнце, световые башни заряжались, и люди работали. На закате люди переставали работать и шли по домам. В темное время суток потреблялась накопленная за день энергия, которая шла на освещение и обогрев жилищ, а также на работу компьютеров и другую мелочь. Конечно, были ночные смены и экстренные службы, но основная масса в ночь спала и не потребляла энергию. Получалось, что летом люди работали дольше чем зимой. Для определения времени использовали специальное часомерье, с дневным и ночным циферблатами. Таким образом, максимальная продолжительность рабочего дня доходила до семнадцати часов по часомерью. Но теперь мы знаем угол падения солнечного света, а значит можем рационально использовать энергию и нормировать рабочий день.
В каждом секторе получалось по 2 градуса, или по 120 минут. Многовато для подсчета. Я разделил каждый сектор еще пополам. Теперь у меня было 12 секторов по 60 солнечных позиций в каждом. Далее солнце уходит в другое полушарие, и там проходит такое же расстояние. Значит, нам требуется уже 24 сектора.
— Как у тебя это сошлось? — спросил Хэм, когда я объяснил свою задумку.
— Мы живем в двенадцатимерном пространстве, но девять измерений свернуты. — пояснил я. — Я бы удивился, если бы не сошлось. И почему раньше никто не сообразил измерять время в градусах? — минуты и секунды оставались неизменными, а вот градус следовало переименовать в час, чтобы не путать людей. Или часовой градус.
— Система счисления Шумера О Хары, — улыбнулся Хэм.
— А мне нравится, — сказал я.
Я вернулся к эфирному генератору и внес в компьютер изменения, согласно замерам солнечного света. Купол засветился.
— Поздравляю, господа! — торжественно произнес я. — Мы только что перешли на неисчерпаемую энергию светоносного эфира. Теперь аномалии в атмосфере нас не касаются.
Тут раздался звонок ментафона. Я принял вызов.
— Нужна ваша помощь! — простонали на том конце. Это был Алекс Дирек.
— Что случилось? — испуганно спросил я.
— Долго объяснять. Приезжайте, — ответил медиум. — И я согласен вступить в орден.
Я посадил за пульт Гарри, надеюсь, что он сможет провести оставшиеся настройки, а сам расправил крылья и полетел. Ходить по этому льду все еще было опасно, да и времени у меня не было. Мне совсем не нравился голос Алекса. Как я не старался, я все-таки опоздал. Квартира была пустой, куда исчезла Мэри, я не понял, а на пороге меня встречало остывающее тело Алекса. Я присел на корточки и пощупал пульс. Его конечно же не было.
— Проклятие! — прошептал я.
Дверь открылась, и в квартиру вошла красивая высокая женщина. Это была мать Алекса, я видел ее фотографию в личном деле медиума. При виде тела она лишь скривилась и аккуратно перешагнула труп.
— Ваш сын мертв, — глухо сообщил я.
— Я знаю, — холодно ответила женщина. — Потом разберемся. Сейчас надо срочно ехать на поминки. Поедешь со мной. Там все равно никогда не видели Алекса, побудешь вместо него. Там не должны знать, что он умер.
— Где, там? — спросил я. — На чьи поминки мы едем?
— Нет времени объяснять! — сказала госпожа Дирек. — Ты же из ордена, сам все поймешь.
Сам не знаю зачем, я поплелся следом за ней. Во дворе нас ждал микроавтобус, который был забит какими-то людьми. Мать Алекса втиснулась в предпоследний ряд, велев мне сесть рядом. Я хлопал глазами и ничего не понимал. Люди разговаривали на каком-то неизвестном мне языке. Куда нас везут? Что происходит вообще? Сидевшая впереди женщина повернулась к госпоже Дирек.