– Может, ты поесть сюда пришла, а не потому, что я попросил встретиться, – сказал Илис, присаживаясь напротив нее.
– Вообще-то, я ужинаю часом раньше, – сказала она. – Так что я ждала только тебя.
– О, – сказал он. – Извини, я раньше освободиться не мог. Весь день с Селеной на одного парня охотился, полгорода оббегали, а когда нашли его, оказалось, что он нам уже не нужен. Обидно.
– И часто у вас так? – спросила она.
– Случается, – ответил он.
– А Селене тоже обидно? – спросила она.
– Не знаю, – ответил Илис. – Наверное. Я не спрашивал. Она спокойнее воспринимает, не как я.
– Тогда давай выпьем, – сказала она и наполнила для него бокал из бутылки, что стояла перед ней.
– За что? – спросил он. – За работу?
– За нас, – ответила она. – Но если хочешь – то и за работу.
***
– Значит, подсвечники нашлись, – сказал Амарант, попыхивая трубкой. – Ну и хорошо. История получилась забавная, хотя конец вышел не слишком правильным. Эх, даже захотелось взять ее за основу и написать что-нибудь этакое, в модном нынче жанре. Знаете ли, чтобы про богов, про любовь, а еще лучше – про любовь у богов. Тоже вышла бы занимательная история. А что? Представьте себе завязку: Раста желает поженить Луню и Нурана, но тут подсвечники, необходимые для проведения ритуала богосочетания, похищены. Подозрение, как всегда, падает на Малина, и его молодому жрецу, а еще лучше – жрице, предстоит найти настоящего вора. Как вам?
– Недурно, – одобрил Эрик. – Я бы почитал. Но что вам не нравится в окончании нашего дела? Что в нем неправильного?
– С вашей точки зрения – может быть, в нем все правильно, – ответил Амарант. – Пропажа возращена на место, преступник раскаялся, ваш отдел получил премию, ваш сержант – благодарственное письмо от Храма Плодородия. Однако поведение вашего сержанта...
– Что с ним не так? – набычился Эрик. – Вы имеете в виду, что он сначала пошел не по тому следу? Да, он предполагал, что подсвечники украли, чтобы скомпрометировать сэра Криса, но...
– Нет. Тут у меня к нему претензий нет и быть не может. Человеку свойственно ошибаться, а ваш сержант – не так уж он был не прав. Взгляните сами: ведь воришка действительно не вернула подсвечники потому, что ждала сэра Криса, это – самое важное, и ваш шеф это понял. А уж что касается попыток компрометации молодого рыцаря, то умозаключения сержанта Уиллиса выглядят вполне логичным. Просто действительно бывает так, что некоторые факты на проверку оказываются чистым совпадением, как и случилось с теми письмами. Ваш сержант – молодец, руководствуясь ложными представлениями, он все-таки докопался до истины. Кстати сказать, уж если какая-то черта наиболее полно характеризует вашего шефа, то это она и есть – докапываться до истины во что бы то ни стало. Я о другом. Так ли уж необходимо было предавать огласке вину Луизы Лист?
– А как же иначе? – спросил Эрик.
– А вот так. Подсвечники все равно уже вернулись на свое место. Виновную он нашел, и та получила свое наказание – ведь, думаю, госпожа Бастиана с ней серьезнейшим образом поговорила и объяснила всю неблаговидность ее поступка. Кроме того, как я слышал, ее здоровью был нанесен весьма серьезный ущерб. К чему же нужна была огласка? Кажется, в Храме Плодородия уже успели убедить себя, что подсвечники брала сама Великая Мать, так что ничто не мешало вашему сержанту потихоньку слить это дело. Но он предпочел поступить по правилам.
– Разве это плохо?
– Нет, не плохо. Но знаете, Эрик, правила – это вещь универсальная. Слишком универсальная. Они нужны, кто спорит; если их не соблюдать, можно попасть в нехорошую ситуацию. Но рабом правил тоже быть нельзя. Разве справедливость пострадала бы от того, останься проступок Луизы тайным? Ведь кроме человеческой справедливости, той, что часто подменяют законом, есть еще и высшая справедливость, и она-то восторжествовала, а это – самое главное. Зачем же портить девочке жизнь? Неужели ради премии и самолюбия? Не верю. Боюсь, ваш сержант сам не понимал, что делает.
– А в чем вы видите испорченную жизнь? – не понял Эрик.
– Вы еще молоды и неопытны, потому и задаете этот вопрос. На вашей службе вам частенько придется общаться с людьми такого сорта, для которых преступить закон – как вам выкурить сигарету. Многие из них это делают едва ли не каждый день. Но они такими не родились, первый раз был у каждого. Кого-то заставила нужда, кто-то поддался дурному влиянию друзей, у кого-то были другие причины. Отбыв наказание, они выходили на волю, чистые перед законом. Что же толкало таких людей на второе преступление?