-Мужайся, неко. Сейчас тебе предстоят стр-р-р-рашные испытания!
-Это какие же? – недовольно откликнулась она, предчувствуя нечто очень нехорошее
-Нужно будет прыгать вниз, а там полным-полно тараканов…
Арна стиснула зубы, и немного ими поскрипела. Ну, если другого пути нет… Воинам всегда приходиться делать то, что им неприятно. Хорошо хоть, эта рыжая шкура предупредил, и на том спасибо… А иначе то-то визгу было бы… Тараканы, бр-р-р…
-Веди – со спокойным достоинством возвестила Арна – И еще… Лис… Спасибо, что предупредил – она торопливо ткнулась губами куда-то ему в щеку. Рыжий наемник сжал ее ладонь в своей крепче, и они прыгнули. Арна стиснула зубы, приготовившись к «стр-р-р-рашным испытаниям», и дав себе честное кошачье, что не завопит…
Она и не завопила. Только недоуменно булькнула, когда над ее головой сомкнулась довольно холодная вода. Первая мысль была – господи, какое счастье, это не тараканы!
Вторая – убью рыжую падлу…
Плыть пришлось недолго – через минуту руки нащупали скользкую металлическую лестницу, и оба наемника, мокрые, замерзшие, вылезли по ней на темную палубу. Лис потряс головой, то ли вытряхивая из ушей воду, то ли пытался расчистить себе обзор, убирая с лица свои намокшие лохмы.
-Идем в трюм – позвал он, словно бы не замечая, с каким кровожадно-оценивающим видом смотрит на него Арна.
-Ты мне зачем про тараканов сказал, дрядь рыжая??? – зашипела форвалака
-А что, ты бы согласилась прыгать в воду, без того, чтобы сразу из нее не выпрыгнуть? – вопросом на вопрос ответил наемник, и, не дожидаясь ответа, снова ухватил девушку за руку – Пойдем скорее.
-Куда?
-Сохнуть и спать
-Двадцать второе июня две тысячи четвертого года, вторник, шесть часов шестнадцать минут две секунды эй эм. Мы на территории Чехословакии, точнее, в пятиста восьми километрах одиннадцати метрах семидесяти двух сантиметрах шести миллиметрах от Праги в сторону норд-норд-ост. Мы на ста двенадцати метрах шести сантиметрах над уровнем моря. Атмосферное давление на тридцать один пункт превышает стандарт. Влажность шестьдесят четыре процента. Скорость ветра шесть метров в секунду. Температура за пределами здания – семнадцать градусов по Цельсию, внутри — двадцать три градуса по Цельсию. Нарушения общего магофона на площади в двести квадратных метров – 45 УМЕ. Что еще ты желаешь знать для нормального ориентирования в окружающей среде?
-Уровень эритроцитов?
-Не нарушен
-Артериальное давление?
-Сто двадцать на девяносто
-Электрическая активность мозга?
-Сунь пальцы в розетку – узнаешь…
Волк открыл глаза. Напарник сидел рядом, в изголовье спальника – он сам бы о подобном сказал «на голове» — и наблюдал открывшийся вид, приподняв одну бровь. Заклеенную пластырем.
-Я ударил тебя?
-Четыре раза.
-Что-нибудь повреждено?
-Снаружи я вроде все замазал… Что внутри не знаю.
-Вызывают ли действия болевые ощущения?
-Да вот, смотрю на тебя, и прямо сердце болит…
-Сжатие, аритмия, предынфарктный синдром, спазм сердечной мышцы?
-Иногда у меня от тебя голова раскалывается…
-Спазм сосудов, напряжение глазных яблок, перегруженность НЦС?
-Волк… Заткнись, а?.. – рыжий мельком заглянул в блокнот – так, мне нужно срочно смотать в аптеку, у нас перевязочное кончилось, а драть гостиничные простыни – дурной тон… Ты переживешь мое отсутствие несколько минут?
-Положительно. Учитывая тот факт, что я потенциально способен пережить твое присутствие.
-Если бы я не знал, с кем имею дело, решил бы, что ты издеваешься… Волк, ты что, издеваешься?
-…
-Волк, ты издеваешься.
-…
-Хорошо, я ушел…
-Какие-нибудь указания будут на время твоего отсутствия? С медицинской точки зрения это будет целесообразно.
-Считай овец.
-Каких и зачем?
-Любых. Какие нравятся. Австралийских черных. За шкафом. Все, я пошел… Я уже практически там… Я телепортировал…
Вонтола холодно следил за метаниями напарника по комнате. Тот, как водится, не мог найти некоторых предметов одежды – хотя большинство из них были картинно развешаны вокруг на мебели – и ни на минуту не прекращал болтовни. Шумовой фон, не превышающий, впрочем, болезненный порог прописанных в медкарте децибелл.
Лис, наконец, отыскал то, что хотел, отвязал шнурки от батареи, и, прыгая на одной ноге, дошнуровывая обувь на ходу – или «на прыгу» — исчез из зоны видимости. Но не слышимости – даже сюда было слышно, как он бодро прогалопировал по лестнице, радостно някнул кому-то, и, кажется, что-то взорвал… Не специально, а просто так, от переизбытка эмоций. Бабахнуло не сильно, и на том спасибо.
Во время дружественного визита по окресстностям, Лис успел сунуть свой конопатый нос не только в аптеку, но и еще в ряд примечательных мест. Таких как продуктовый, например. А затем – на вокзал, склад, библиотеку, и какой-то подвал.
После всех этих походов, затаскивая в комнату объемный походный рюкзак, рыжий первым делом проверил, на месте ли напарник. Тот был на месте.
-Пять тысяч двести пятьдесят шесть
-?..
-Овец.
-А... Ты что, действительно их считал?.. М-м-м… Прямо галопом они у тебя скакали… Мдя-я… Цепь цела? Ну и молодец. Сейчас я тебе лимончиков настрогаю… — но, вопреки обещанию, строгать он не пошел. Вместо этого присел в изголовье и попробовал температуру, касаясь смуглого лба губами. Судя по его виду, он никак не мог решить, что предпочтительней – сочувственно погладить этого седого идиота по макушке или накостылять по ней же кирпичом, чтоб неповадно было…
С непривычным для него упорством он все еще пытался найти ответы на давно заданные вопросы. Впрочем, желание обматерить асасина иногда все же возникало. Бессмысленное, по своей сути. Что ж его, не материл никто, за все годы-то? Один факт знакомства с Эфлой отметает эту гипотезу на корню. Тот так польет, что уши завянут. Хотя тогда, в дремучем прошлом, когда они еще работали на ИПЭ, и когда выездной юрист ан Аффите, еще не стриженый, виделся с их группой по три-четыре раза в неделю, Волк еще воспринимал слова без словаря. Лис бы не взялся утверждать точно, недостаток данных ощущался во всем, но тогда, возможно, уже не чувствуя, он еще не потерял памяти об эмоциях. Влакодлак Лютич – так его тогда звали — еще понимал, когда с ним говорили о чувствах, и понимал без словаря.
Их группу комплектовали всегда одинаково: псионик, руник, кинетик. Все боевики, псионик за врача, руник – за технаря, кинетик работал над легендами. Им троим было легко. Влакодлак Лютич железно отвечал за непутевого рыжего Ренарда Лора, Ренард с Лютичем всегда находили общий язык, а Хаул… А Хаул был зеркалом, с успехом отражая то одного, то другого, и кидаясь из пробивной работы в безумные авантюры и наоборот. Хаул , некогда попав под проклятие, лишился возможности нормально реагировать на происходящие с ним события. А потому действительно стал «зеркалом». Общаясь с Арной, он и сам становился агрессивным и невыдержанным, бедокуря с Лисом, они могли разнести полгорода, а уж когда их оставляли в одной комнате с Волком – любо-дорого было поглядеть на эту вкалывающую парочку ударников соцтруда…
Так они и работали: все больше съезжающий в свое безумие шизик, проклятый аутист и он сам, рыжий гиперманьяк… Волк – одна сплошная докторская диссертация по психиатрии. Никогда не написанная. Но сам он жив, и убил меньшее количество людей, чем мог бы.
Оглядываясь сейчас на прожитые совместно годы, Лис искренне задумывался – куда, в конце концов, приведет его напарника его путь?..
Лис коснулся холодного твердого плеча напарника, и от этого холода Арна проснулась, запоздало понимая, что снова «выпала» в чужую память.
Первое, что она поняла – они все там же, в трюме. Качка почти не ощущалась. Металлические стены и потолок буровато-зеленого цвета окружали их маленькую компанию. Арна обернулась. Так и есть – Лис дрыхнет рядом, привычно завернувшись в здоровенный кусок рогожи, на котором, собственно, и было устроено их лежбище. На конопатой морде играет широкая счастливая улыбка, не иначе как он еще и во сне свое аниме смотрит…