Ага... так это же стойла для летающих маунтов - грифонов, драконов и прочих крылатых тварей на которых могут перемещаться игроки. Ну что ж!
«Люсь. Ты можешь залететь в ту арку и остановиться поближе ко входу?»
- Могу. А зачем?
«Увидишь... Только ради всего святого не пугайся и не вздумай дёргаться! И да! Не используй свою невидимость!»
- Хорошо, - сказала маленькая девушка и отлетев от меня уже через пару десятков секунд оказалась в нужном мне месте.
Я ещё раз внимательно оценил расстояние от трубы до стены донжона. Далековато конечно, но авось справлюсь. Спрыгнув на конёк крыши, я отбежал как можно дальше по деревянной балке. Сосчитал до десяти, обернулся и разбежавшись, наступив на бортик трубы, прыгнул.
Главы 4, 5, 6
Глава четвёртая
Уже несясь на встречу к земле, я на какое-то мгновение пожалел о своей дурацкой идее. Падение с такой высоты - гарантированная смерть для любого возомнившего себя Икаром персонажа. Ну, может быть не любого - какой-нибудь продвинутый ассасин или ниндзя вполне вероятно имеет некие пассивные способности, позволявшие ему не убиться, спрыгнув с восьмого этажа - но я-то...
«Смерть с небес», «Смерть с небес», да работай же ты! На самом пределе, когда я уже был мысленно готов сдаться, способность подхватила меня, закрутила и подняв над аркой и со всей дури швырнула в завизжавшую от страха Люську.
Приземлился я на руки и колени, прямо над сжавшейся в комочек феей, оттолкнулся и по инерции кувырком покатился вглубь помещения, получая минорные повреждения и гадая - прибил я свою маленькую спутницу или только напугал. Снеся несколько трухлявых деревянных балок и хорошенько извалявшись в гнилой, пахучей соломе, я со всей дури впечатался в каменную стену самым неэлегантным образом и охну в сполз на пол.
- М... Мастер?
- Да... - просипел я, пытаясь понять, не сломал ли я себе чего-нибудь важного, хвост например.
По всему выходило, что хвост действительно был сломан, а вот всё остальное тело функционировало нормально. Но так как его у меня отродясь не было, лечению подобный перелом не поддавался. Полоска бафов и дебафов тоже радовала отсутствием неожиданностей. Ни тебе синяков, ни отбитой спины. Кряхтя, я поднялся на ноги.
- Испугалась?
- Ага! А давай повторим! Мне понравилось!
- Нет, спасибо. В следующий раз без меня, - ухмыльнулся я. - Воздух явно не моя стихия.
- Эх... - тяжело вздохнула девчушка, оборачиваясь в зелёную искорку, - вот всегда так.
- Жизнь - вообще несправедливая штука, - улыбнулся я, отряхиваясь от соломинок и сора, а затем набрасывая на себя невидимость. - И кстати воздух - явно не моя стихия.
Это место действительно было воздушными стойлами. Рассчитанными судя по размерам сохранившихся ячеек на грифонов, гиппогрифов, мантикор и прочую плотоядную крылатую живность среднего размера. Потемневшие от времени деревянные балки, толстые с мою ногу в обхвате удерживали разделявшие секции ржавые кованые решётки. Оскаленные пасти чудовищ удерживали тяжёлые кольца с продетыми сквозь них рваными шипованными цепями, остатки которых чёрными змеями струились по слегка выпуклым, иссечённым острыми когтями и подкованными копытами камням пола.
Между стойлами, размещёнными на противоположенных концах помещения, располагалось пространство «взлётной полосы». Достаточно широкое, когда-то покрытое деревянным настилом пространство. Достаточное, для того, чтобы скакун мог беспрепятственно расправить крылья и совершить небольшой разбег. Вот только...
Я посмотрел на арку, за которой на фоне сказочно голубого неба, по которому ползли белые кудряшки облаков, торчал конёк крыши и одинокая печная труба, послужившая мне трамплином. Не мало маловато ли расстояние в тридцать метров, для какого-нибудь гиппогрифа, который по сути та же лошадь только с птичьей головой, передними лампами, крыльями и оленьими рогами в придачу. По идее он должен был расшибиться об стену ну или снести ту самую трубу.
«Надеюсь, что мой «прыжок веры» никто не видел?» - подумал я, подходя к краю «взлётной полосы» и выглядывая во двор.
- Нет... - пискнула фея, видимо решив, что я спрашиваю именно её.
Пусто. Ни еденной живой души рядом с донжоном. Только на кладбище происходило какое-то шевеление. Да возле ворот, в окружении успокоившихся гончих псов, рассевшихся полукругом, облизывая окровавленные пасти и активно вилявших хвостами, простроился на обвалившимся куске стены привратник. Бросив перед собой булаву и щит, сняв шлем и положив его рядом с собой, рыцарь сидел, уронив лицо в ладони. В какой-то мере, будь на моём месте кто-то другой, ему, наверное, можно было даже посочувствовать, ведь судя по всему, именно он отвечал за поимку беглого пленника.