Последняя ступень вывела меня на небольшую площадку - балкон обнесённый ограждением, балясины которого были выполненный в виде молящихся женских фигур в монашеских рясах. Люська конечно махнула, сказав, что здесь ничего нет кроме одинокого рычага, установленного на небольшом квадратном постаменте. Фея видимо приняла огромный проржавелый механизм с кучей шестерёнок, блоков и противовесов, словно спрут, обхвативший своими щупальцами простенькую каменную арку, с плотно закрытой дверью - за обычное настенное украшение.
«Люся, ты знаешь, что находится за этой стеной?» - мысленно спросил я - указывая на заблокированный выход из колодца.
- Нет, - пискнула девчушка, усаживаясь на моё плечо.
- Ну что ж. Значит, будем проверять экспериментальными методами, - прошептал я, берясь за рычаг, и предупредил, - как дёрну, сразу ухожу в невидимость.
Фея, пискнув что-то невразумительное - обратилась в зелёную звёздочку, а я, сдавив ладонью спусковую скобу, с опаской потянул рукоятку на себя и тут же отпрыгнул в сторону. Мало ли какую ловушку могли установить на этот агрегат его настоящие хозяева. Совсем не хотелось бы попасть под струю огня или быть проткнутым выскочившими из пола шипами.
Впрочем, в моём тепловом зрении, я прекрасно видел, что ничего подобного не произошло. Настенный механизм заурчал и нехотя закрутил шестерёнками, крякнул, звякнул и утих, на прощание, тихо звякнув невидимым колокольчиком. Дверь слегка дёрнулась, я заметил это слабое движение благодаря остаткам быстро убывающей шкалы «Анализа» и так как больше ничего не произошло, аккуратно, мягко ступая по плитам балкона, подошёл к арке.
Протянув руку, я легонько дотронулся до холодного, почти ярко голубого в тепловом видении дверного полотна, положил на него ладонь и слегка надавил. Дверь на удивление легко поддалась, и словно по маслу заскользила в сторону, открывая моему взору массивные ригели замка, врезанные прямо в камень арки.
В щель между дверью и стеной упал длинный яркий лучик солнечного света. В нос ударил свежий ветер, неся с собой запах старых книг, ссохшегося дерева, пыли и одиночества. Я бы сказал, что так пахнет воздух в библиотеках и архивах облюбованных заботливыми смотрителями, если бы не тонкий, щекочущий ноздри дух тлена, примешивающийся к ароматам древних знаний.
Я прислушался. Думал было попросить Люсю заглянуть в щель, но затем решительно толкнул дверь, и шагнул в залитую солнцем шестиугольную комнату. Он лился из приоткрытого окна стреловидной формы за которым виднелось бесконечное лесное море. Ветерок проникая в помещение, колыхал лёгкую полуистлевшую занавесь, тревожил кипы свитков, наложенных горкой на установленной под ним крестовидной держательнице совмещённой с читальной доской и обдувал высоченные застеклённые стеллажи установленные вдоль стен, полные древних фолиантов, книг и рукописей. Слева от окна располагалась узкая неприметная дверь, которую трудно было бы отличить от стены, если бы не перекрывающие её пять мощных засовов уложенных на торчащие из камней скобы.
А в самом центре комнаты, за массивным столом, лицом к окну и спиной ко мне, уронив голову на лежащие на столешнице руки, сидел человек. Мумифицированное тело, чем-то отдалённо напоминающее Барона Вебера из Гробницы Графа Лурка, обряженное в богатые дворянские одежды, только очень давно и бесповоротно мёртвое. Каким-то шестым чувством, я ощущал, что этот покойник уже не поднимется, а потому без опаски подошёл к нему, несмотря на протестующий писк феи.
В одной иссохшейся, затянутой пергаментом кожи руке хозяин этой потаённой читальни сжимал сломанное перо, а рядом со второй, в пыли лежал фиал из дымчатого синего стекла, из горлышка которого на стол натекла ныне засохшая буро-зелёная жидкость.
«Сильный Яд Мордрейки. Использовано»
Прочитал я бирку, которая возникла над склянкой, стоило мне вглядеться в её пузатый бок, а затем вновь посмотрел на мертвеца. Мужчина похоже на момент смерти был лет на десять старше меня, приняв яд, он умер не сразу, но единомоментно, а покуда этого не произошло, он до последнего своего вздоха записывал что-то в толстенный фолиант, на который потом и осел после своей смерти.
- Мастер... - пискнула фея видя что я вышел из невидимости..
- Да? - ответил я, аккуратно вытягивая из-под ссохшегося тела толстенный томик.
- Что вы делаете?
- Да вот хочу почитать, - перевернув к себе книгу, я даже крякнул от досады, - что за...
Бывшие игроки имели возможность читать исконно дарейский текст, если были выходцами из России. То была та же кириллица, вот только буквы представляли собой какую-то зверскую слоговую основу, и из их диких сочетаний получались слова, которые можно было бы записать по-человечески. В любом случае - надписи на дарейском я воспринимал как обычный русский текст, вот только писать - местные не понимали. А вот текст в этом толстеньком дневнике покойного был откровенно странным...