Неужели больше нет потолочной планки, в двести двадцать пять левелов, и рост героев ныне ничем не ограничен? Пренеприятнейшее открытие надо сказать. Не знаю, сколько ещё мы, «попаданцы» будем вынуждены провести в этом мире, но в таких условиях через какое-то время он захлебнётся в Аугусьтиенах - перекачанных монстрах, справиться с которыми будет очень и очень трудно.
- Значит, говоришь что, я...
- Мастер смотрите! - взвизгнула фея, и заложив крутую петлю спряталась за мой спиной, а сам слегка побледнел, с трудом проглотив тяжелый и какой-то колючий ком в горле.
Мертвец - двигался. Не мумия древнего владельца этого места, продолжавшая свой бесконечный сон, уронив голову на письменный стол. Даже если бы этот обтянутый пергаментной кожей скелет сейчас резко встал и пустился в пляс, я бы, наверное, даже не удивился.
Двигался архонт. Тело только что убитого мною мага пошевелило рукой, дёрнуло ногой, а затем принялось шарить ладонями по полу, буквально впиваясь пальцами в каменные плиты, кроша гранит, словно пористый шоколад.
- Твою мать... а я-то думал, - почти беззвучно прошептал я, вытаскивая из-за пояса меч и глядя как труп моего мучителя, напрягся и сел, а затем с трудом удерживая равновесие, поднялся на ноги.
Как бы так сказать попроще - это было страшно! И дело не в болтающейся на спине голове мёртвого архонта и не в прочих атрибутах ожившего мертвеца. Ортеновские кадавры мне уде давно были по барабану. Я насмотрелся на нежить в разных её проявлениях, а последние полгода моими самыми частыми гостями были именно зомби из бывшей банды букиниров разной степени сохранности. Но в восставшем Аугусьтиене было что-то совсем уж противоестественное.
Самостоятельно оживший герой-легенда. Я конечно не специалист в данном вопросе - но что-то мне подсказывало, что «провалившиеся» всё же не могут превратиться в нежить. Во всяком случае, не так.
«Неужели виной всему «магия владения»? - пронеслась мысль, затерявшись в безотчётном страхе перед этим существом и тут же ей на смену пришла другая. - Или он действительно иномирянин».
Мертвец как будто сам по себе излучал ауру страха и в то же время я не получал никаких сообщений о том, что попал под какой-нибудь из игровых эффектов. К тому же я явственно видел, как искажается падающий из-за моей спины солнечный свет по контуру его сгорбившейся, абсолютно неподвижной фигуры. Архонт стоял в луже своей фиолетовой крови словно изваяние и я не сразу заметил как сереют плиты охристого гранита под его полусогнутыми ногами. Словно он выпивал из них цвет, оставляя лишь серые разводы текстуры.
«А ведь я притащил его в это место - не просто так!» - вспомнил я и медленно бочком, стараясь не шуметь, направился ко второй тайной двери, ведущей на пронизывающую весь замок лестницу.
Тихо пройти не получилось. Двигался я, не спуская глаз с кадавра, и зацепил спиной одну из книг, которую я ранее читал и неаккуратно поставил на полку. Упав, она как мне показалось, грохнула не хуже новогодней хлопушки. Я вздрогнул от неожиданности, а мертвец, развернувшись, медленно побрёл в мою сторону, еле-еле переставляя ноги. Наткнулся на второго покойничка и завалился с ним на пол.
- Мастер, мне страшно, - ныла фея. - Мастер куда вы! Там же тупик!
- Так надо...
Не теряя времени даром, я подбежал к приоткрытой двери на лестницу и, распахнув её, оказался на площадке, где и спрятался за стеной, возле огромного запорного механизма. Из потаённой библиотеки слышался хруст ломких костей и приглушённая возня, сменившаяся через пару минут размеренными шагами Авгусьтиена-кадавра, медленно приближающегося к моему укрытию.
- Масте...
«Тихо!» - мысленно шикнул шикнул я на фею, набрасывая на себя колдовскую невидимость и следя за тем как медленно но верно заполняется шкала «Анализа ситуации».
Мертвец - сине-голубой остывающий силуэт появился из открытой двери спустя примерно минуту. Не замечая меня, он прошаркал на середину площадки и остановился, бесцельно шаря руками в воздухе. А затем медленно двинулся в сторону балюстрады и, нащупав, наконец, перила - впился в них пальцами, кроша древний мрамор, словно бы то был обычный пенопласт.
Он был абсолютно точно мёртв. В самом настоящем смысле этого слова. Зацепившаяся за ремешок сапога именная лента оставалась траурно серой и, намокнув в фиолетовой крови чудовища, волочилась за ним мокрой тряпкой. Как я понимал - случись ему восстать в виде нежити, она первая бы заняла положенное ей место над его головой.