Оставив волков развлекаться с их новой игрушкой, мы с Морой направились к последнему живому человеку на этой поляне, и я наконец смог полностью разглядеть ее. Она была маленькой, сантиметров сто пятьдесят, волосы желтые и спускались до плеч, а застывшие от страха глаза были зеленого цвета.
- И кто, же ты?
Она ничего не ответила, только пискнула, и ее тело обмякло, а мозг отключился от страха, проще говоря, она потеряла сознание.
-Неужели я такой страшный Мора?
- У-уу…
- Только не надо женского менталитета.
- У –унг…
- И, что с ней делать?
Можно убить и получить опыт, но она может пригодиться мне, как Люпи, да и бездумной машиной для убийства я становится, пока не собираюсь. Собрав все деньги с трупов, я отвязал девушку, и взяв на руки отправился в город, но по дороги случилось нечто стронное и пугающие, что заставило меня насторожится…
«СМЕРТЬ ЖИВЫМ!!!»
Холод охватил меня, и жажда убивать, но это чувство быстро прошло, но я знал имя того, кто отдал этот приказ. Падший Иш’хорок вернулся. Остаток пути прошел без эксцессов и выйдя из леса я надел кольцо, снова обретя плоть, хоть и иллюзорную. Стража на входе не обратила не на мне, ни на мой груз никакого внимания, и оказавшись внутри я направился по единственному известному мне маршруту. Я снял комнату и оставил девушку там, также оставил ей часть денег снятых с ее “друзей” на новую одежду, а то эту сильно изрезали. Закончив с этим, я направился к рынку, нужно обновить снаряжение и продать часть лута, а потом в библиотеку и разобраться хотя бы с частью вопросов, которые не дают мне покоя…
Часть 4.
До рынка я добирался долго пробираясь по узким улочкам, в которых можно легко заблудится, а особенно когда местность надо открывать самому, либо купить карту в магазине за приличную сумму. Как бы то ни было, моя прогулка была удачной, и я потратил время с пользой, дождавшись раннего утра, но конечно я мог бы прийти к дому торговца ночью, так как все нипы, кроме стражников и не совсем честных граждан, спят и попросить продать экипировки. После такого он тебя не только на все четыре стороны послать может, но и братьям-торговцам сказать, что с этим “Героем” лучше не вести дел, или цены поднимут еще выше, так и репутация с городом в конец испортится, а она сейчас у нас, игроков, чуть выше уровня бродяг.
На площади было открыто всего три лавочки, причем одна находилось на краю, и не внушала доверия, ну да ладно, надо глянуть, чем кто торгует. Первый занимался скупкой трав для зелий, и продавала их. Как я понял из объяснения алхимика самоучки, официально зельями могут торговать церковные ученые или алхимики, имеющие ее официальное разрешение, доказательством которой является медное колечко с печаткой церкви, выпускаемой только в Старой столице, и подделать его нельзя. Также алхимикам запрещалось варить многие зелья, кроме хилок и зелий на станину, зелья маны были прерогативой клириков и паладинов. Причиной такой монополизации рынка была конкуренция, лечение и благословления, накладываемые в храме, приносят неплохие деньги, и поэтому они начали охоту за алхимиками, и держа производство зелий под контролем. Поэтому он покупает травы у игроков и продает им зелья по более низкой цене чем официальные, а насчет того, что его могут сдать, ответил, что это уже бывало, вот только доказательств не нашли, а репутация того “гения” улетело в лучший из миров. Поэтом игроки поняли, что с ним лучше сотрудничать, чем конфликтовать. Вторым был продавец одежды и брони, к нему я и направился, попутно глянув на последнего. Третий занимался скупкой трофеев из монстров, оптом и по заниженной цене, и скорее всего, перепродавал ремесленникам по более высоким. Узнал я это от Алхимика, который явно привык развязывать язык в обществе игроков, но я отвлекся от этих мыслей, поскольку подошел к прилавку. Лавочка “бронника” представляла собой стол-прилавок, над которым был, раскинут прямоугольный льняной тент, выцветший за долгое время, что он защищал своего хозяина от солнца. На прилавке лежали рубашки, доспехи из шкур и кожи, а остальное в ящиках за прилавком. Сам же торговец был невысоким и пухлым мужчиной с пышными усами, прикрывавшими рот и большой залысиной, в волосах начинает пробиваться седина, хорошо видная на каштановом фоне, глаза, хоть и были маленькими, лучились дружелюбием, как и его улыбка, которая была заметна под его усами. Из одежды на нем была добротная льняная рубаха, штаны из того же материала, коричневого цвета, на ногах кожаные сапожки, а поверх рубахи надет жилет с кармашками, но он явно ему не по размеру, живот не даст его застегнуть.