— Погоди, — ответил медеец, подошел к Марку и склонился над ним. Глаза его яростно блестели. — Здесь есть какие-нибудь документы? Карты? Рапорты? Я знаю, есть. Где они?
Марк покачал головой и пожал плечами. Если даже медеец точно знает, какого важного пленника он заполучил, ему придется изрядно потрудиться, доказывая это товарищам.
Синеглазый яростно выругался и вдруг, насторожившись, выпрямился. Прислушавшись, Марк различил отдаленные крики и металлическое лязганье. Тут же в дыру в пологе (Марк только теперь заметил этот широкий разрез) просунулась чья-то всклокоченная голова.
— Тревога! — заявила она сдавленным голосом (и тоже с акцентом, причем на этот раз — явно касотским. Наемники, понял Марк.) — В лагере шум.
— Забирайте парня и возвращайтесь, — приглушенно ответил синеглазый, задумавшись едва ли на секунду. — Отвечаете за него головой.
— А ты? — спросила женщина с тревогой.
— Я пока останусь. Подождете меня на месте.
— Но…
— Не обсуждать приказы! — шепотом рявкнул медеец, и глаза его бешено сверкнули. — Пошли вон отсюда!..
Всклокоченный парень решительно пролез внутрь шатра, схватил Марка за ворот и рывком поставил на ноги, после чего, чувствительно ткнув в спину каменно-твердым кулаком, заставил выйти наружу. Марк даже не пытался сопротивляться; медейцы были вооружены и настроены явно решительно.
На шею Марку накинули веревочную петлю, и так, на веревке, как собаку, поволокли через лагерь. Вокруг было неспокойно. В отдалении мелькали огни и слышались крики. Марк вертел головой, пытаясь прикинуть масштабы нашествия, но ему не позволяли сосредоточиться, постоянно пихали в спину, заставляя идти быстрее. Под конец они почти бежали.
Лагерь остался позади, потянулись заросли колючего кустарника. Разодрав одежду и исцарапавшись в кровь, Марк вслед за своими конвойными продрался сквозь пакостное растение и, без сил, почти рухнул на свободный от кустов пятачок. Ночь была ясная, и Марк довольно отчетливо различал и силуэты медейцев, и громаду Северной за спиной.
— Борон побери этого Пса, — в сердцах проговорил всклокоченный по-медейски. — Зачем ему понадобился этот малый?.. Это какая-то важная личность? — он явно имел в виду Марка; о том же, что пленный может знать медейский язык, он не подумал.
— Не знаю, — нетерпеливо и нервно ответила женщина. — Очень возможно. Вот вернется Пес, у него и спросишь.
— Если вернется… Послушай, Джули, я пойду обратно в лагерь, а ты оставайся здесь.
— Почему ты, а не я? Чего ты вообще раскомандовался? Ты вообще слыхал про такую штуку, как субординация?
Марк откровенно наслаждался пререканиями своих конвойных. Ну и дисциплина в медейском войске, однако! Ни один касотский офицер никогда не позволил бы подобного даже среди наемников.
— Нашла время спорить! — горячо заявил всклокоченный. — Пленника поручили тебе, а не мне, ты с ним и сиди. А я пойду.
Без лишних слов, он сорвался с места и затрещал кустами. Женщина выругалась ему вслед, повернулась к Марку и принялась его откровенно рассматривать. Марк отвечал ей тем же. При скудном свете луны и звезд не различить было отчетливо черт ее лица, но ему показалось, что женщина молода и довольно красива. У нее было смуглое узкое лицо, темные глаза и темные пышные волосы, завязанные сзади небрежным узлом. Мужская рубаха скорее подчеркивала, чем скрывала изящные линии ее стройной и сильной фигуры. На поясе она носила меч — совсем как мужчина.
Вдруг она протянула руку и вынула изо рта у Марка платок.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Марк, — улыбнувшись, ответил Марк. — А тебя?
Женщина переменилась в лице и поспешно вернула платок на место.
Прошло довольно много времени, прежде чем посторонний звук нарушил их молчаливое бдение. Связанные руки Марка начали затекать, а женщина нервничала все сильнее и сильнее. Вдруг раздался треск такой силы, как будто через кусты ломилось стадо бешеных лошадей. Женщина вздрогнула и заставила Марка лечь, а сама осталась сидеть, напряженно вглядываясь в темноту. Потом она вздохнула, как ему показалось, с облегчением, и тихонько засвистела. Из зарослей на полянку вывалилась целая толпа рослых парней, от которых горячо пахло потом, кровью и железом.
— Хаген! — бросилась женщина к одному из них, высокому белобрысому красавцу с типично касотской физиономией.
— Джули! Да ты, оказывается, здесь! — изумленно отозвался тот. — Мы тебя потеряли. А кто это с тобой?
— Мы прихватили его из лагеря. Пес, кажется, считает его важной шишкой.
— Да ну? А где он сам?
— Не знаю… — ответила Джулия несколько растеряно. — Он разве не с вами?
— Нет.
— Клянусь Рондрой, он опять нашел неприятности на свою голову!..
Снова раздался громкий звук ломаемых веток, и все загалдели. Про Марка на время забыли, и если бы его не обступили так плотно со всех сторон, лучшего момента для побега было не сыскать. Наемники (а Марк окончательно утвердился во мнении, что это именно наемники, уж очень пестрый был у них говор) сосредоточили все свое внимание на Псе (так они называли высокого синеглазого парня), который, едва успев ступить на поляну, тут же грохнулся без сознания. В плече у него торчал арбалетный болт, и некоторое время все были заняты его извлечением. Хаген злился, Джулия нервничала, наемники галдели. Спокойствие сохранял лишь Марк да еще один парень, худощавый, со светлой косой до лопаток — он-то и взял на себя выполнение малоприятной процедуры. Невольно Марк проникся уважением и к его хладнокровию, и к выдержке Пса, который уже пришел в себя; когда болт извлекали из живой плоти, он только глухо рычал сквозь зубы и ни разу не вскрикнул.
— Ты сможешь плыть? — обратился к нему злой и нервный Хаген. — Учти, если тебе станет худо, никто тебя на себе не потащит.
— Я смогу, — ответил Пес тихо, но твердо.
— Хорошо. Дитрих, приглядывай за пленным. Все, двинулись.
Марка снова заставили подняться и поволокли за собой. Предстояло путешествие через ров; Марк догадался, что медейцы отыскали в подземелье лаз, через который и выбрались из осажденной крепости. Получится ли плыть со связанными руками и заткнутым ртом, он не был уверен, а потому крепко рассчитывал, что его развяжут. Но просчитался: безжалостные медейцы протащили его под водой на веревке, как баранью тушу, прямо в доспехе, который они не удосужились снять, и он едва не захлебнулся. Вынырнул он полуживой и белый до синевы, и еще долго не мог отдышаться. К счастью, заметив его состояние, изо рта у него хотя бы вынули кляп.
— Все здесь? Пленник цел? — едва выбравшись из воды, Хаген снова взялся распоряжаться. Очевидно, именно он был командиром этой живописной кодлы наемников. Он обежал цепким взглядом всех присутствующих и кивнул удовлетворенно. — Так, отлично. Теперь вот что: пленника отведите в Тюремную башню; раненых проводите к Рональду, а все остальные валяйте сушиться и отсыпаться, с утра вы все будете нужны Изоле. А я пойду к нему сейчас.
На шее Марка вновь натянулась веревка; не дав ему как следует отдышаться, его потащили дальше, к Тюремной башне, местоположение которой он знал слишком хорошо.
Когда, наконец, он оказался в кольце каменных стен, то сказал себе: какая ирония! Нежданно-негаданно, попасть в камеру, где четыре года назад держали наследного принца Медеи, Дэмьена Кириана. Ситуация повторялась в зеркальном отражении, с той лишь разницей, что медейцы, кажется, не были до конца уверены, какая важная персона попала к ним в руки.
* * *— Дурацкая ситуация, — рассуждала сама с собой вслух Илис, трясясь в наемном экипаже по колдобистой проселочной дороге. — Сколько помню, всегда кто-нибудь разыскивал меня. Но чтоб я сама кого-то искала?!
И негодование ее было совершенно справедливым. С тринадцати лет Илис все время от кого-то пряталась, но от нее не прятался никто. Путешествуя по городам и королевствам, она знакомилась с множеством людей. С кем-то из них завязывались дружеские отношения, с другими, наоборот, возникало чувство острой взаимной неприязни. Но, расставшись с очередным приятелем (или приятельницей) Илис никогда не испытывала желания разыскать его снова и узнать, как он поживает.