Бац!
Хрусть.
– У-уф…
– А еще он прошел полную подготовку императорского гвардейца, – завершил Вейдер, глядя, как Роудин надевает наручники на потерявшего сознание Бодуна.
Переговоры в Доме Правительства Кармесира длились уже четвертый час. Советники, несколько ободренные присутствием СЗРа, сопротивлялись требованиям дипломатов Бодуна, но те были очень настойчивы.
К тому же шестерым Советникам противостояли полтора десятка парламентеров противника, каждый из которых имел бластер. Дело пока еще не дошло до жарких аргументов, но близилось к этому.
Неожиданно в коридоре послышались тяжелые шаги.
– Вот! – возопил один из парламентеров. – Близится разгневанный Бодун!
Дверь открылась.
Вошел Дарт Вейдер.
В руке он сжимал за средний рог шлем Бодуна; хозяин такового был по-прежнему в шлеме и волочился за идущим ситхом.
Советники обрадовались. Парламентеры окаменели.
Вейдер невозмутимо дотащил Бодуна до стола, приподнял его, легким движением оборвал подшлемный ремень из толстой кожи (парламентеры дружно сглотнули) и поставил шлем на стол. Пододвинув ближайший стул, сел и спросил:
– Да?
– Лорд Вейдер предлагает безоговорочную капитуляцию, – перевел на местный язык Роудин.
– И все-таки, – недоумевал капитан «Исполнителя», – зачем мы тут были нужны?
– Наверное, для придания значительности, – предположил Роудин.
– А что, одного лорда Вейдера для этого мало?
Адъютант пожал плечами.
– Если лорд Вейдер кем-то был при Республике, – задумчиво рассудил капитан, – то явно работал в дипкорпусе. Уж очень хорошо он умеет убеждать…
27.03.2007 – 30.03.2007
История 5. Новейшая мифология
Войдя в кабинет Палпатина, Вейдер сперва усомнился в том, что системы шлема работают нормально.
Нет, набуанец с удочкой – это вполне логично. В молодости он и сам там рыбачил, во время краткого задания-отпуска с Падме (по мнению Вейдера, графу Дуку стоило отрубить голову хотя бы за то, что он начал войну и прервал такое чудесное задание).
Ситх предполагал, что Император и сам не раз рыбачил. Но наличие удочки на Корусканте, в кабинете в самом сердце дворца внушало определенные подозрения. Что-то глючило – то ли шлем, то ли Император.
(Интересно, что хуже?)
Впрочем, Палпатин поспешил развеять сомнения ученика:
– Нет, все в порядке. Это медитативная удочка.
– ? – объяснение оказалось не лучше зрелища.
– С возрастом становится все труднее выуживать здравые идеи из Силы, – горестно вздохнул Палпатин. – Вот и приходится помогать инструментами.
Вейдер представил себя в старости с удочкой и решил, что это хорошая картина. Чтобы довести до инфаркта кого-нибудь из Альянса, точно стоит продемонстрировать.
– Но я тебя не за этим вызывал, – спохватился Император. – Вот, насчет здравых идей. Многим моим подданным никакая удочка не требуется. Посмотри.
И он продемонстрировал Вейдеру крупную книгу с заглавием: «Новейшая мифология, т. 1».
– А что с того?
– А ты почитай, – посоветовал Император. – Второй раздел.
Пожав плечами, Вейдер перелистнул страницы. Вчитался. Застыл.
– «Преломление образа лорда Дарта Вейдера в современной мифологии народов Галактики»? – крайне удивленным тоном озвучил он заглавие.
– Именно так, – заулыбался Палпатин. – Ты читай, читай…
– «Вуки верят, что если они будут заниматься политикой, то к ним придет Железный Лорд, неуязвимый для мечей и арбалетов и покарает. Вероятно, это поверье исходит со времен операции на Кашиике…»
– А ты в самом деле неуязвим для мечей и арбалетов? – с любопытством уточнил Император.
– Мечи я просто выбивал у них Силой, – машинально ответил Вейдер. – А заряды арбалетов отбивал клинком.
Он перелистнул пару десятков страниц.
– «В фольклоре медицинских дроидов... – ситх мимоходом подумал, что и не подозревал о существовании такового, – бытует поверье о Черном Пациенте. Работа с ним – великая честь и испытание своего искусства. Но если Черный Пациент разгневается, то работающему с ним дроиду придет конец; он будет уничтожен этим гневом».
– Это, наверное, после Мустафара пошло, – прокомментировал Палпатин. – Кстати, помнишь хоть, сколько те дроиды стоили? Вот так лечишь, а тебе бюджет государства подрывают…
Злосчастных разбитых дроидов Император вспоминал каждый раз, как был недоволен своим учеником. Почему именно они ему так запали в память, Вейдер не знал. Но предполагал, что их создание Палпатин оплатил из собственного кармана и потому они ему настолько прикипели к сердцу.