…Позже, как сын виконта успокоился, он подошел к ней сам. Малка смотрела в темные глаза наемника, и красные искорки то вспыхивали, то гасли в летнем солнечном свете. Не ровный огонек костра, а далекие всполохи обжигающего пожара.
– Всегда есть способы снять проклятье, – сказала она.
– К чему это ты? – даже не сделал попытки удивиться Селдон. Селдон Инесс, как называл себя наемник. Все лгут. И не его это имя, но ей-то какая разница, как он себя называет.
– Сам знаешь. В замке много ведьм будет. Спроси кого-нибудь из них.
– Проклятий не существует.
– Ну, не скажи… – она снова с хрустом вгрызлась в яблоко.
Она сидела, он стоял напротив нее, и молчание между ними было мирное и почти понимающее. Даже разговаривать было ненужно.
Темные глаза снова обратились на нее. Наемник перестал рассматривать горизонт.
– Ты хоть понимаешь насколько все это серьезно?
– Отлично понимаю. Так ты не соврал, сынок виконта не будет злиться?
– Будет. Но завтра мы уедем, и он остынет. Позже он даже не вспомнит твоего лица.
– Твоя заслуга?
– С чего ты решила, что я умею подобное?
Вопрос на вопрос. Ей казалось они могут отбрехиваться так вечность, но это не раздражало и было даже забавно.
– Есть в тебе что-то… – она не закончила. Она и сама не знала, как закончить эту фразу. Просто что-то. Не странность, не дар, не проклятье. А что-то, заставляющее снова обернуться, вглядеться внимательнее, цепляющее как крючок глупую рыбу. Что-то. – Так почему не вспомнит?
– У его светлости Агрека короткая память и вспыльчивый нрав. Он быстро отходит.
– В мир иной, – не удержалась и добавила она. Вытащила из корзинки второе яблоко. – Хочешь?
Наемник взял, тоже вгрызся с хрустом. Ведьма усмехнулась. Она думала, он осторожнее.
– Если в замке предложат угощение другие ведьмы, лучше не бери.
– Слушаюсь, – неожиданно улыбнулся Селдон и снова откусил от яблока…
– И что там случилось на самом деле? – спросила я. Завезла она меня далеко, стремясь уйти от любой погони, и возвращаться было уже поздно. Поэтому мы устроили костер, я вытащила из седельной сумки остатки припасов и разделила на двоих. – Ты действительно навела на него проклятье?
– А если и я? То что ты сделаешь? – прищурилась Малка.
Я посмотрела на нее, прикидывая. Ведьма была немалой силы, но и со мной ей так просто не справиться. Пока она будет волосок выдирать, да заговор шептать, я ее уже заклинанием поджарю. И ведьма это понимала. Чутье у них на неприятности, как у нечисти. Поэтому мы сидели по разные стороны костра, приглядываясь друг к другу и осторожничая, но ничего не делали.
– Расскажи, как все было.
– Это не я. Да разве поверишь ты, инквизитор? – с досадой бросила ведьма.
Костер взметал вверх клочья искр, близко, близко к сидящей девушке. Кажется, вот-вот займется, заполыхает край платья. Звезды раскинулись по всему небосводу, звезды ярко сияли и переливались драгоценным блеском королевской сокровищницы.
Плохой Малка мне не казалась. Себе на уме, как и все ведьмы. Но не помешанная на мести всему человечеству маньячка.
– Поверю, – буркнула я. – Меня уже утром за ведьму приняли. Недружелюбные здешние аристократы какие-то.
Она посмотрела на меня тем же непроницаемым взглядом.
– Напоролись на тебя, значит, инквизитор? Ужо повезло мне, что пути пересеклись.
– Опять иволги? Или еще какие-нибудь приметы?
– Не смейся, инквизитор.
– Это нервное, – буркнула я.
– Задержишь меня? – Я неопределенно дернула плечами.
– Нет. Инквизиция Святого ордена состава преступления не нашла. И куда теперь подашься?
– В другой город, травницы везде нужны.
Она задумчиво смотрела в огонь. Говорить нам было не о чем.
…Внутреннее убранство замка поражало. Прежде всего своим простором. Такое большое пустое пространство залов она видела только в соборе старых богов, но там была умиротворяющая тишина и запах ароматических трав, а здесь носились слуги, толкались, орали и все равно простора было много – высокие потолки, мраморные полы и лестницы, разукрашенная лепнина на стенах. Но смотреть долго не пришлось, ее сразу же проводили в покои хозяина замка. Селдон и проводил.
«Из каких ты мест, Селдон? Издалека?» – хотелось спросить ей.
Он смотрел на нее сверху вниз, высокий худощавый. Темный. Потерявший и обретший что-то, как отлетевший от ветки лист. Ни корней, ни привязанностей, ни любви, ни судьбы. Разорванная линия жизни на ладони. Страшно.