– Изменились?
– Да-да. Превратились в гибридные существа, подобные Калиостро, – наполовину людей, наполовину машины. В механизмы, лишенные свободы воли. Вы хотите этого?
Глаза Гумбольдта расширились.
– Конечно же, нет!
– В прошлом Калиостро был моим ближайшим помощником. Он родом из Неаполя. Жизнелюбец, обожавший женское общество, смех и красное вино, человек, на которого можно было положиться во всем. А теперь взгляните на него – это монстр, у которого есть лишь одна цель: угождать своей госпоже.
Гумбольдт был поражен.
– А есть ли здесь, внизу, обычные люди? Как насчет тех, кого мы видели на полях?
– Все они – люди-роботы, как и Калиостро. Я единственный, кого Дарон пощадила.
– Почему?
– Я тоже не раз задумывался об этом. Вероятно, это как-то связано с тем, что я конструктор, создатель самого раннего варианта Дарон. Возможно, у нее в отношении меня существует что-то наподобие религиозных чувств. Не так-то просто уничтожить того, кто тебя сотворил. Вместо этого она держит меня в заточении, беспрестанно следит за мной и с нетерпением ждет моей естественной смерти. – Ливанос помедлил. – Все, что вы видели в Медитеррании – творение Дарон. Город, механизмы, храм, дворец. Слившись с древним кристаллом, она стала самым могущественным интеллектом на Земле. Существом, способным мыслить, чувствовать и совершать самостоятельные поступки. Дарон хочет жить и размножаться. Она, как пчелиная матка, собирает вокруг себя придворную элиту и стремится расширить свои владения. Мы, люди, – единственные, кто может ей в этом воспрепятствовать.
– Я поклялся положить этому конец и твердо намерен исполнить свою клятву, – заявил Гумбольдт. – Говорите, что нужно сделать.
– Хорошо. – В голосе Ливаноса послышались удовлетворенные нотки. – То, что у вас есть два лингафона, дает нам громадное преимущество. Дарон способна прослушивать только те каналы, которые ей известны. Я не знаю, как долго мы сможем поддерживать связь между собой, но в любом случае надо полностью использовать эту возможность.
– Вы правы, – ответил Гумбольдт. – Но что именно вы имели в виду, говоря о возможности побега отсюда?
52
…Вилма почувствовала, как ее высоко поднимают, куда-то направляя. Затем перед ней открылась длинная темная шахта. Она была достаточно просторной, чтобы птица ее размеров могла свободно пройти в нее, лишь слегка склонив голову. Коготки на лапках киви заскользили по оцинкованному металлу.
– Очень темно, очень длинный! – испуганно пискнула птица.
– Я знаю, – ответил голос хозяина из ранца на ее спине. – И все же ты должна попытаться. Ты наш единственный шанс. Хорошо?
Вилма заглянула в темноту. Наконец, собравшись с духом, двинулась вперед.
– Хорошо. Вилма попробует.
Ранец переводил ее слова на язык людей. С тех пор, как Шарлотта сделала эту вещь, Вилма впервые почувствовала, что люди ее действительно понимают. Словно она стала одной из них.
Осторожно переставляя лапки, птица семенила вниз по полого спускающейся трубе вентиляционного канала. Навстречу ей двигался поток воздуха, несущий с собой не очень приятный запах обитателей моря. Рыбы, – так назвал их хозяин. Они блестящие и похожи на птиц, умеющих летать под водой.
Странно! Здесь, внизу, все очень странное.
Вилме приходилось быть очень осторожной, чтобы не потерять опору под лапками и не начать скользить. На гладком металле не за что уцепиться когтями.
Через некоторое время встречный ветер усилился. Вдали появилось небольшое пятнышко света, которое постепенно увеличивалось. До слуха киви все громче доносилось незнакомое жужжание.
Когда птица почти добралась до конца прохода, она увидела, что путь преграждает нечто с широкими и быстро вращающимися крыльями. Здесь ветер чувствовался сильнее всего. Она сделала еще один неуверенный шажок вперед. Сильнейший удар по кончику клюва заставил ее отшатнуться. Вилма жалобно пискнула от боли.
– Что случилось, Вилма? У тебя проблема?
– Злые крылья. Не хотят пустить Вилму.
– Крылья?
– Очевидно, она имеет в виду вентилятор на выходе из вентиляционной шахты, – отозвался еще один голос.
Вилма узнала голос правителя подводного города.
– Она должна отключить его, чтобы пройти дальше.
– Поговорите с ней сами, – предложил Гумбольдт. – Используйте самые простые слова и понятия. Будто говорите с очень маленьким ребенком.
– Я рискну, – ответил Ливанос. – Вилма, ты меня слышишь? Ты знаешь, кто я?
– Птица без ног, – ответила Вилма. Она все еще была встревожена тем, что этот быстро вращающийся предмет причиняет такую сильную боль.