Тропа круто повернула и начала спускаться в залитую сумерками небольшую долину. Жалобный крик козодоя эхом отражался от противоположных склонов холмов. Стрекот цикад стал ниже тоном, и не столь резким. В вечерней тишине до преследователя доносились отзвуки голосов – все четверо находились примерно в ста пятидесяти метрах от него.
Норвежец пристально вглядывался в вечерний сумрак, окутывавший лес. С каждой минутой тьма сгущалась. Откладывать больше нельзя, иначе цели станут неразличимыми. На лунный свет рассчитывать не приходится – сегодня новолуние. С наступлением ночи он не увидит ничего дальше кончика собственного носа.
Медленно и бесшумно Норвежец двинулся по тропе. Внезапно впереди вспыхнул яркий свет – там, где долина сужалась, превращаясь в ущелье между холмами.
Он припал к земле, выжидая. Вслед за первым огнем загорелся еще один, а вслед за ним и третий. Свет был холодным, голубоватым и совершенно ровным. Охваченный любопытством, наемник подполз ближе, но густое переплетение ветвей мешало ему видеть, что происходит впереди. Насколько он мог судить, там, где кончались заросли, виднелась какая-то темная масса – что-то вроде утеса с округлыми очертаниями.
В небе загорелись первые звезды. Их бледный свет скользнул по серой поверхности скалы, и тут же воздух наполнило странное гудение. Оно усиливалось с каждой минутой и странным образом походило на звук, издаваемый электрическим мотором. Но откуда здесь было взяться электрическому мотору?
В ту же минуту, когда Норвежец решил, что может без особой опаски продолжать пробираться вперед, могучий утес дрогнул и завибрировал. Он не поверил своим глазам: в следующее мгновение над долиной плавно взмыла громадная сигара и устремилась к зеленоватому вечернему небу, усыпанному острыми огоньками звезд.
Убийца непроизвольно ухватился за ближайший сук и едва не выронил оружие, которое готовился пустить в ход.
Скала оказалась не скалой, а чем-то вроде аэростата.
В гондоле, позади которой жужжали два воздушных винта, Норвежец не без труда разглядел силуэты четырех пассажиров. Двигатели летательного аппарата гудели все громче, набирая обороты. Описав элегантный вираж, аппарат развернулся носовой частью на запад и поднялся еще выше. Розовые отблески заката коснулись его бортов, и он, словно подхваченный вечерним бризом, исчез за ближайшей грядой холмов.
11
Оскар с тоской вглядывался в вечерние сумерки. «Пачакутек» снялся с якоря и неторопливо летел на небольшой высоте, словно пытаясь догнать заходящее солнце. Вот и все: знакомство с Афинами закончилось. Ни тебе древнегреческих сокровищ, ни Минотавра, ни легендарного Акрополя. Они провели в великом городе всего два дня и одну ночь. И кроме смутных намеков и подозрительных обстоятельств ничего не обнаружили.
Все, с кем им довелось беседовать в Греции, не сомневались в одном: никаких морских чудовищ нет в природе. Это успокаивало. Не то, чтобы Оскар твердо верил в существование этих тварей, населяющих океанские глубины, но после знакомства с гигантскими насекомыми в Андах у него не было ни малейшего желания снова ввязываться в войну с неведомыми и опасными созданиями. Вопрос заключался лишь в том, что же теперь делать дальше?
Юноша перегнулся через фальшборт гондолы. Свет молодой луны отражался в маслянистых водах Эгейского моря. Далеко внизу мерцали бледные огоньки Коринфа. С ровным жужжанием вращались воздушные винты. Легкий попутный ветер гладил кожу щек. «Пачакутек» сменил курс, и теперь двигался прямо на север.
Воздушный корабль – создание жителей андских плоскогорий – имел легкую и остроумную конструкцию. Он достигал двадцати пяти метров в длину, под сигарообразным несущим корпусом располагалась деревянная пассажирская гондола, к которой на двух вынесенных за борта опорах крепились двигатели с воздушными винтами. Борта и носовая часть гондолы были украшены резными фигурами фантастических животных и загадочными символами всех цветов радуги. «Пакачутек» мог летать практически бесшумно – разумеется, если ветер не достигал ураганной силы, а моторы работали бесперебойно. А сейчас, похоже, с ними возникли проблемы.
– Оскар, будь добр, подойди ко мне. Мне нужна твоя помощь, – донесся до него голос Гумбольдта.