Лилиенкрон поморщился:
– Ужасно. Тогда я лучше помолчу.
Элиза закончила подготовку и зажгла травы в мисочке. Повалил густой дым. Даже на расстоянии у Оскара на глазах выступили слезы. Элиза села, скрестив ноги, опустила лицо к мисочке и глубоко вдохнула.
Лена вздрогнула. Что-то хотело завладеть ее телом. Все началось с медленного движения вдоль спины, потом это ощущение добралось до самого затылка. Чувство было таким сильным, что она не могла сопротивляться.
– Все в порядке? – посмотрел на нее властитель.
Лена как раз собиралась рассказать ему про свою родину в далекой Германии, но от ног поднялась вторая волна неприятных ощущений.
– О-о-о…
Она ощутила такой приступ тошноты, что застонала и опустилась на колени.
– Ты больна?
– Я… я не знаю. Совершенно неожиданно.
– Пусть тебя отведут в твою камеру.
Ноги у девушки подкашивались, тело стало словно ватным. Она не сопротивлялась.
Что с ней такое? Голова раскалывается. Никогда еще такого не было. Конечно, головные боли бывали, но это совсем другое. Как будто в голове находился кто-то посторонний. Ей казалось, что она даже слышит голоса. Много голосов. В черепе гудело, словно в пчелином улье.
Властитель прав, наверное, она и правда заболела. Может быть, из-за странной пищи, которой ее кормили.
Она оперлась о стену рукой и медленно пошла к лежанке. Страж подождал, пока она села, и захлопнул тяжелую каменную дверь.
Лена легла на спину и уставилась в потолок. Голова кружилась меньше. Даже тошнота почти прошла. Но голоса остались. Один показался ей знакомым. Женский голос, очень похожий на голос Элизы. Он то становился громче, то почти заглушался другими. Девушка попыталась на нем сосредоточиться. Постаралась отсечь все остальные голоса. Получилось. И чем яснее становился голос, тем меньше ее мутило.
Через некоторое время удалось даже разобрать отдельные слова.
Где ты?
Как тебя найти?
Дай нам знак!
Призыв был таким сильным, что Лена встала и подошла к окну. В лицо ударил горячий ветер. Знак? О каком знаке говорит голос? Мир перед нею был красным. Красное небо, красный песок, красные камни. Какой знак подать? Она обернулась и осмотрела комнатушку. Ведро с водой, что-то вроде туалета, стол, стул, деревянный лежак со светлой простыней.
Взгляд задержался на простыне. Единственный предмет из светлого материала. Светлая ткань.
Словно во сне, она сдернула простыню с лежака и вернулась к окну. Девушка не понимала, почему это делает, но у нее появилось неудержимое желание вывесить простыню из окна. Она долго еще стояла, глядя, как ткань развевается на ветру. Когда стало уже совсем невмоготу. Она втащила ее назад, расстелила на постели и крепко уснула.
42
– Смотрите, наверху! – Оскар махнул рукой на верхнюю часть крепости.
В окне четвертого этажа развевался светлый платок. Словно бельмо на глазу, среди этих красных и коричневых цветов. Он висел довольно долго, потом снова исчез. Догадаться, кто его вывесил, особого труда не составило. В помещении за окном было темно.
Сердце у Оскара бешено колотилось. Неужели?..
Он посмотрел на Элизу. Та открыла глаза и устало смотрела на крепость. Лицо у нее было довольным. Гумбольдт взял ее за руку.
– Ну что, получилось?
Она кивнула:
– Кажется, да. Она меня услышала и ответила.
– Кто ответил? – Лилиенкрон все никак не мог понять, что происходит.
– Лена, – объяснила Элиза. – Я вышла с ней на связь и попросила, чтобы она дала нам знак.
– Так она и сделала, – подтвердил Оскар.
Он вернулся взглядом к тому месту, где развевалась на ветру простыня над грубо обтесанными камнями. Он это точно запомнил. Нижняя часть замка, чуть наискосок от главного входа. Под окнами проходил тонкий карниз. Если учитывать, что высота каменных блоков примерно метр, то окно было метрах в сорока над землей. Высоко, но ничего невозможного.
– О каком плане вы говорили? – посмотрел Гумбольдт на Оскара поверх очков.
– Хочу добраться до карниза и по нему пройти к окну. Видишь, оно чуть повыше? Если мне это удастся, то все остальное будет не сложно.
– Ты с ума сошел, – возразила Шарлотта. – Туда никто не сможет залезть без альпинистского снаряжения. Ты шею себе сломаешь.
– Не сломаю, – ответил Оскар. – Определенный риск, конечно, есть, но я должен попробовать. Мне кажется, я смогу освободить Лену.
– И как? У тебя нет ни веревок, ни крючков, ни специальных ботинок.