Дималь опустил голову, сложил руки и отвесил традиционный поклон. Лицо у него было, словно камень. В иссиня-черных волосах отражался свет огня.
Бхамбан прищурился. Он уже давно подозревал, что Дималь имеет какое-то отношение к побегу чужеземцев, только доказать ничего не мог. Утром после их исчезновения Дималь крепко спал в своей хижине. Не было ни разрезанных веревок, ничего, чтобы говорило о том, что пленникам помогли бежать. Но сами они бы не справились. Короля не отпускала мысль, что это дело рук его сына.
– У меня есть к тебе несколько вопросов.
– Что вы хотите знать? – сжал губы Дималь.
– Ты провел с чужеземцами много времени. Какое впечатление они на тебя произвели?
Мальчик медлил. Взгляд его стал беспокойным.
– Ну?
– Сейчас я не знаю, – ответил он усталым голосом. – А тогда мне показалось, что они очень приветливые. Я уверен, они хотели нам помочь.
– А то, что они принесли письмо от наших поработителей и вручили мне в качестве подарка черный камень, не заставило тебя задуматься?
Дималь помолчал и сказал:
– Сначала, да. Но когда я поговорил с ними, убедился, что они пришли с добрыми намерениями.
– Именно этого они и добивались, – осуждающе прищелкнул языком Бхамбан. – Ты слишком легковерный, – добавил он. – Тобой легко манипулировать. Если честно, я не думаю, что из тебя выйдет хороший король.
– Как скажете, отец, – взгляд Дималя не выражал ничего, кроме презрения.
Бхамбан вздохнул.
– Ты рад, что они ускользнули?
Молчание.
– Я так и думал. Наверное, ты еще больше обрадуешься, если я расскажу тебе, что мне снилось.
Дималь широко распахнул глаза. Первая реакция с тех пор, как он вошел в тронный зал.
– Правда?
– Ты же знаешь, что у меня есть вторая душа, – говорил Бхамбан. – Мои сны – это окна в другой мир. И началось это, когда я был еще ребенком. Я видел сны, которые не видел ни один человек. То, что могло происходить в действительности. Это одновременно и дар, и проклятье. На этот раз, скорее, проклятье, потому что во сне я видел Гумбольдта с его компанией.
– Где… где они?
– В аду. Там, где рождается зло. Они объединились с нашим врагом.
– С Поортвлитом?
– Нет, глупенький. Я говорю о каменных, – укоризненно взглянул он на сына. – Зачем ты водил Гумбольдта в сокровищницу?
– В сокровищницу? – удивленно поднял брови Дималь. – Но вы же велели показать им дворец.
– Я имел в виду купальни, сады, территорию храма. Но не запрещенную территорию.
– Я не знал. Простите меня, пожалуйста…
Как легко он открывает семейные тайны! Король чувствовал, что мальчик его ненавидит. Кто бы мог подумать, что случится, если он расскажет сыну о прошлом?
Его размышления прервали крик и взволнованный стук. Дверь распахнулась, и в тронный зал ввалились несколько стражников, в сопровождении его слуги.
Бхамбан встал.
– Кто позволил вам врываться без приглашения? Я могу приказать отрубить вам головы.
Предводитель стражников упал на пол и распластал руки в знак покорности.
– Сжалься, господин! В вашем дворце происходят странные вещи. В него проникли посторонние. Они находятся на территории храма.
– Где именно?
– В старинной сокровищнице.
Бхамбан отошел от трона.
– Что ты говоришь?
– В…
– Не нужно повторять, идиот, я не глухой, – он бросил на Дималя мрачный взгляд. – Сколько их? Как они вошли?
– Не знаю, господин. Мы увидели факелы и решили сразу же сообщить об этом вам.
Не говоря ни слова, Бхамбан поспешил из тронного зала вверх по лестнице, ведущей к террасе. Учитывая его внушительный вес, скользкие шлепанцы и неудобную одежду, удивительно, что он ни разу не споткнулся. Беспокойство гнало его вперед. Взмокший от пота, он вышел на прохладный ночной воздух. Луна плыла в туманной красной дымке. Гроза была уже совсем рядом. Свежий ветерок, словно саваном, обволок тело. Сверкали молнии, и с запада уже доносились первые раскаты грома.
Между храмами Шивы он разглядел огоньки. Мелькали тени. В сокровищнице кто-то был. Бхамбан обернулся. За спиной у него уже стоял начальник охраны.
– Какая будет команда, господин?
Бхамбан сжал челюсти.
– Поднимайте дворцовую охрану, – отрезал он. – Всех до единого.
49
– Что теперь делать?
Лилиенкрон закончил подготовку и с надеждой посмотрел на Гумбольдта. Площадку храма освещали факелы, дрожащие на сильном ветру.
– Ждать, – ответил исследователь. – До полуночи еще несколько минут. До тех пор мы ничего не сможем сделать.