После того, как их поймали, их доставили в небольшую деревню, в нескольких часах на северо-запад от места схватки. Деревня, как услышал Ройвер, называлась: «Красная яма». Более подходящего для неё названия и придумать было сложно. Земля в деревне, и вокруг неё, и вправду была красная. Маркус общался с алхимиками и немного был знаком с металлами, так что предполагал, что это из-за большого содержание железа в земле, но мог и ошибаться. Местные деревенские дворфы и гномы ходили в красных льняных одеждах и масках, видно, чтобы не дышать красной пылью. Сама деревня состояла из трёх десятков домов, невысоких, с покатыми крышами; подобия таверны; какой-то усадьбы в два этажа, где расположился так называемый гарнизон деревни, и довольно большой кузницы. Все строения из дерева и соломы. За деревней, казалось, было ещё что-то, но разведчик не видел, что там находится. Возможно, ещё дома, амбар или конюшня какая, а может и ещё что.
В деревне их встретили ещё четыре дворфа, среди которых и был тот седой с одним глазом. Сначала разведчиков кинули в плетённую клетку, метра два на два, места едва хватало, чтобы сидеть. Ночью Маркуса увели на допрос, но сказать ему было особо нечего, а двоим северянам и плевать было на то, что он говорил. Они хотели его помучить, и они его помучили. Били по лицу, выкручивали руки, в два ногтя воткнули иголки, отчего пальцы всё ещё болели тупой ноющей болью, но всё же не так сильно, как болело лицо.
Под утро его кинули обратно в клетку, и Ройвер стал слушать и наблюдать. Он всё же был разведчиком и собирался оставаться разведчиком до конца. По разговорам дворфов он понял, что гарнизон состоит из двенадцати северян: девять дворфов, два гнома и вайрак. И только двоих из них разведчик ещё не видел: гнома-писаря и командира гарнизона, дворфа по имени Тир.
Заметил Маркус и кое-что другое. Деревня «Красная яма» не была свободной. Дворфы и гномы, жившие здесь, носили на себе чёрные кожаные ошейники, словно собаки. На каждом ошейнике крепился колокольчик, отчего в деревне вечно стоял небольшой перезвон. Жители ходили по деревне опустив глаза и без приказа даже рта раскрыть не смели.
Солдаты из гарнизона скверно обращались с жителями деревни: их называли рабами, пинали, били, и всё это без причины, просто от нечего делать. Ройвер не понимал, зачем они это делают. Это не имело под собой никакой логики или выгоды. Солдаты просто били и унижали таких же дворфов и гномов, как и они сами. Маркус бы ещё понял, если бы они мучили кого-то другой расы, того же человека или арденита, но мучить своих же собратьев, северян?
Жители деревни голодали. Даже Маркус, понимая, что это его враги, жалел их. Кожа да кости. Сил им едва хватало, чтобы передвигаться. Но гарнизон питался от живота. Чернобородый, с перевязанной рукой и щекой, часто выходил на улицу с куском жаренного мяса, чтобы подразнить ребятишек едой. Дети, видя предложенную им еду, забывали про правила поведения, начинали бегать, просить, плакать, за что получали свою порцию розгами. И даже, если никто не смел больше просить кусочка мяса, дворф усаживался перед голодающими и ел у них на глазах, смачно причмокивая и обсасывая пальцы.
Но больше всех отличался вайрак. Ему было мало мелких издёвок. Он мог вспороть кожу мужчине на спине, пока тот работает, просто, чтобы посмеяться над его воплем и насладиться кровью на своих когтях. А сегодня днём, после того, как Ашу увели из клетки, этот вайрак на глазах всей деревни убил девочку.
Ройвер тогда услышал крик и повернулся на голос. Клетка его была без стен, так что он прекрасно видел всю деревню, находясь почти что в её центре. Вайрак содрал с девочки одежду (льняное светло-красное платье) и швырнул ребёнка наземь, не давая подняться. Девочке было едва ли лет тринадцать, хотя Маркус мог и ошибаться, он не знал, как росли дворфы. Вайрак пинал её; водил лицом по земле; наносил мелкие порезы по всему телу. Когда девочка заплакала оборотень плюнул ей в лицо и бросил на спину, так, чтобы все видели её наготу. Всё это время жители деревни лишь молча стояли и смотрели на происходящее, будто ничего не замечая. Сам Ройвер чуть было не закричал этой твари: «Хватит!», но вовремя остановился. Ему не стоило лишний раз напоминать о себе, это могло плохо для него закончиться.
Девочка умерла. Вайрак закончил её мучить только тогда, когда она, вся в крови, уже не имея сил даже на плачь, просто упала в грязь, уже не обращая внимание на тычки, пинки и новые порезы. Тогда здоровенный чёрный зверь вонзил в спину девочки свои когти и, подняв тело ребёнка вверх, откусил ей половину лица, частично преобразившись в звериную форму. Маркус знал, что частично, да ещё и днём, могут обращаться только самые сильные оборотни, но именно в тот момент разведчик поклялся себе, что непременно убьёт эту тварь, во что бы ему это ни стало.
Тело убрали сразу же после ухода вайрака. Тогда, среди обрывков фраз и слов, Ройвер расслышал имя твари. Рхагаз.
Марк был рад, что Аша не увидела этого представления, но он переживал за неё. Ему пытки дались легко; было видно, что палачи больше сами наслаждаются муками, и делают всё довольно неумело, но Аша…
Они забрали её несколько часов назад и всё ещё не вернули. Возможно, они и пытать-то её ещё не начали, ведь Рхагаз только что был во дворе деревни, а он пытки ни за что не пропустит.
Маркус тяжело выдохнул и прислонился к прутьям клетки. Он собрал достаточно информации об этой деревне и её гарнизоне, пора было строить план побега.
***
Они проиграли. Аша не могла в это поверить, но они проиграли. Только что они радовались, купались и предавались любви и вот уже их ведут куда-то в цепях и под прицелом.
По щеке девушки проскользила одинокая слезинка.
Ей было жаль жителей Красной ямы. Конечно, они дворфы и гномы, но никто не должен жить так, как они. Это и жизнью-то назвать нельзя. Неужели все на севере живут в цепях? И именно это ожидает юг? Лучше уж смерть на поле боя, чем такая жизнь, в ошейниках и цепях.
Её забрали из клетки на второй день, утром. Сначала арденитку подвесили на цепях, и она весела так несколько часов. Запястья горели от боли, руки сводило, и она изо всех сил старалась сдерживать слёзы. Затем пришёл одноглазый седой дворф в перепачканном чёрном кожаном камзоле и красном фартуке. Он долго изучал девчонку, разрывая на ней одежду, а после начал бить её по животу. После восьмого удара, когда Ашу вырвало на себя же, он остановился и ушёл, оставив арденитку висеть дальше.
Запах рвоты, кислый и вонючий, грозил вызвать новый приступ рвоты, но она удержала остатки еды в себе, как удерживала и слёзы.
Вайрак пришёл ночью. Он долго смотрел на девушку, прежде чем облить её ледяной водой из ведра и содрать с неё остатки одежды. От дворфа она слышала, что зовут этого монстра – Рхагаз. Оборотень снял её с цепей и бросил на деревянный стол для пыток, приковав по рукам и ногам.
Аша была готова к пыткам, но перевёртыш всё не начинал. Он стал обнюхивать её, пока не упёрся носом девушке между ног. Арденитка всхлипнула и по её лону прошлось что-то шероховатое и мокрое, отчего её передёрнуло. А затем вайрак взял её сзади. Взял так, как мужчины обычно не берут женщин. Возможно, оборотень боялся, что она может понести от него, или ему просто нравилось делать это не так, как делают все остальные.
Она больше не могла сдерживать слёз, обжигающими струйками, стекающих на стол. Она старалась отстраниться от всего этого, старалась думать о Маркусе, о доме, о задании, но боль всё нарастала и скоро всхлипывания перешли в рыдания.
Когда он закончил, он просто встал и ушёл. Ашу трясло. Она чувствовала себя грязной, униженной, побеждённой. Мало ему было победить её там, среди камней, нет, он решил победить её ещё раз, здесь, на пыточном столе. Окончательно победить.
Через некоторое время пришёл седобородый дворф. Он облил её из ведра холодной водой, отцепил от стола и, швырнув на пол какие-то красные тряпки, убрался вон.