Месяцами люди Харари по крупицам добывали необходимую информацию: адреса, связи, образ жизни и т. д. К апрелю 1973 года сложилась полная картина…
9 апреля в 11.30 утра шесть резиновых лодок пристали к берегу в одной из бухт Бейрутского порта. В лодках находились тридцать бойцов отборных израильских частей в гражданской одежде. Почти все они выглядели как хиппи, но это были лучшие из лучших. «Гости» разбились на пятерки, уселись в поджидавшие их автомобили и отправились по адресам. В первой машине ехал в парике и в женском платье будущий начальник генштаба Эхуд Барак[8]. Симпатичная блондинка ни у кого не вызывала подозрений…
Отряд разделился, поскольку объектов было два. Первый — трехэтажный дом на улице Эль-Хартум, где вели респектабельный образ жизни заместитель Арафата и глава «Черного сентября» Юсуф Наджир, его правая рука Камаль Эдван и пресс-секретарь ООП Камаль Насер. Всех троих «гости» застали дома. Часовые у входа были сняты выстрелами из пистолетов с глушителями. Рассказывали, что один из них успел крикнуть Бараку: «Куда лезешь, потаскуха?!» На втором этаже бойцы ворвались в квартиру Наджира. Его жена с воплем попыталась заслонить мужа — и погибла вместе с ним…
Камаль Эдван сидел во время налета за письменным столом и писал текст своего очередного выступления. Ему не суждено было его произнести.
Камаль Насер, услышав шум, схватил пистолет и выскочил на лестничную площадку. Пуля пробила ему сердце.
Сейфы всех трех главарей террора были вскрыты, и в руки израильтян попали бесценные документы.
Вторым объектом было семиэтажное здание, в котором проживали члены «Народного фронта» и «Черного сентября». Там террористов уничтожали жестоким, но эффективным способом.
Услышав стрельбу, обитатели дома бросились к лифту. Как только его дверь открывалась, израильтяне расстреливали всех, кто в нем находился, вытаскивали трупы и посылали лифт за следующими жертвами. Когда все было кончено, здание было взорвано и погребло под обломками тех, кто лифтом не успел или не пожелал воспользоваться.
Свыше сотни палестинских террористов погибли во время этого рейда. Но тот, кого Мосад считал мозгом «Черного сентября», остался в живых. 9 апреля его не было в Бейруте…
Операция не могла считаться завершенной, пока оставался в живых Хасан Саламе, прозванный «Красным принцем». Это он, «демон зла и разрушения», разработал план убийства израильских спортсменов в Мюнхене. И, наверное, не случайно этот «демон» значился под роковым тринадцатым номером в секретном списке подлежащих ликвидации террористов.
В погоне за Саламе люди Харари добрались до маленького норвежского патриархального городка Лилиенхаммер, где изнывали от скуки двадцать тысяч жителей. В таких городишках обычно ничего не происходит, и каждое событие становится сенсацией.
И тут погас, по-видимому, огонек почти гениальной интуиции, теплившийся в душе Майка. Он, избалованный предыдущими удачами, стал делать ошибку за ошибкой. В маленький городок, где все знали друг друга, Харари ввел сразу всю свою группу. Вместо того, чтобы достать «чистые» машины, он приказал взять их напрокат, дав тем самым путеводную нить в руки норвежской полиции. Такие просчеты непростительны для человека, считавшегося одним из лучших оперативных руководителей Мосада. Харари, как гончая, идущая по горячему следу, ошалел от запаха близкой добычи. Вот он, «Красный принц». Устроился официантом в этом паршивом городишке и думает, что замел следы. Харари не сомневался, что добрался наконец до суперубийцы из организации «Черный сентябрь». А между тем тонкая нить, которую он держал в руках, оборвалась, и в Лилиенхаммер боевики Харари пришли по фальшивому следу…
21 июля 1973 года, в семь часов вечера, две машины с боевиками Мосада остановились у кинотеатра, в который вошли низенький кривоногий араб и его беременная подруга. Когда фильм закончился, было уже совсем темно. Парочка возвращалась домой неторопливой походкой людей, которым некуда спешить. В одном из переулков их обогнала машина, резко развернулась и остановилась. Две тени метнулись из темноты. «Нет!» — отчаянно закричал араб, увидев направленные прямо ему в грудь пистолеты. Четырнадцать пуль всадили мстители в тело своей жертвы…
«Домой!» — приказал своим людям Харари, находившийся в третьей машине, следовавшей в отдалении. И это тоже было ошибкой. Полицейский успел записать номер одной из машин с подозрительными нездешними людьми.
На следующий день шесть агентов Мосада были арестованы. Двое из них раскололись на следствии и рассказали все, что им было известно. Начался международный скандал. Майку Харари удалось скрыться, и уже на пути в Израиль он узнал, что произошла ошибка. Его парни пристрелили марокканского официанта Ахмеда Бучики, не имевшего никакого отношения ни к «Красному принцу», ни к «Черному сентябрю»…
Этот просчет продлил жизнь Саламе на целых шесть лет. Лишь 22 января 1978 года агенты Мосада прикончили «Красного принца» в Бейруте, взорвав «Шевроле», в котором он находился с четырьмя своими телохранителями. Мюнхенский счет был закрыт.
Провал в Лилиенхаммере не отразился на карьере Майка Харари, и Мосад он покинул лишь в 1979 году, в удобное для себя время, всего за шаг от вершины.
Некоторое время Харари занимал пост генерального директора страховой компании «Мигдаль», но тихая, спокойная жизнь его не устраивала, и он с головой окунулся в бурлящий южноамериканский котел.
Для любого энергичного авантюриста, если только он знает испанский, Южная Америка может превратиться в сказочное Эльдорадо. Тернистая тропа бизнеса привела Харари в Панаму, где он познакомился с молодым амбициозным полковником Норьегой. Их союз оказался на удивление прочным. Норьега олицетворял власть и силу, а Харари — интеллект и опыт, что позволяло реализовывать самые смелые проекты. Они нуждались друг в друге.
Норьега стремился стать командующим вооруженными силами Панамы, то есть занять единственный пост, дающий реальную власть в этой стране. Ему мешала оппозиция, группировавшаяся вокруг либеральной газеты «Ле Ференза», издателем и редактором которой был Боб Эйземан, полуеврей-полуиспанец. Всеми силами пытался Эйземан остановить продвижение Норьеги к власти. Чуть ли не каждый день в его газете появлялись статьи, подвергавшие убийственной критике кандидата в диктаторы и его окружение.
Однажды вечером в квартире Эйземана раздался звонок.
— Говорит Майк Харари, — услышал он грубовато-дружелюбный голос, — нам нужно встретиться для важного разговора.
Эйземан напряг память и вспомнил высокого худого израильтянина в черных очках, с которым его познакомили на приеме в израильском посольстве. Он согласился.
За ужином в ресторане Харари сказал:
— Вы враг Норьеги, но своих врагов нужно знать. Поэтому я хочу организовать встречу между вами. Поверьте, что Норьега не такое уж чудовище… С ним можно договориться…
Либеральный журналист и будущий диктатор встретились в присутствии Харари. Норьега распинался в любви к демократии, называл себя апологетом идеи социальной справедливости. Харари красочно расписывал «римские добродетели» своего друга. Упирал на то, что Норьега боготворит Израиль и с симпатией относится к еврейскому народу.
Эйземан развесил уши. Поверил. И прекратил нападки на Норьегу в своей газете.
Норьега получил то, что хотел. Став главнокомандующим, наградил Харари медалью за особые заслуги. Вооруженные силы страны стали называться Армией обороны Панамы. У себя в кабинете повесил портрет Моше Даяна. Ну и Эйземан получил свое. Норьега закрыл его газету. Принадлежавший Эйземану универмаг в Панама-сити был сожжен молодчиками Норьеги.
Зато не было награды, какой Норьега не пожаловал бы своего «серого кардинала». Харари заключал сделки объемом в миллионы долларов. Ни одна израильская фирма, желавшая иметь деловые связи с Панамой, не могла обойтись без его посредничества. Израильские компании, впрочем, внакладе не оставались. Они строили в Панаме не только жилые кварталы, но и мосты, железные дороги, аэродромы, налаживали электронную промышленность.
8
Эхуд Барак (р. 1942) — В армии с 17 лет. Оказался из тех солдат, которые носят в ранце маршальский жезл. Был одним из самых перспективных командиров. Отличался аналитическим складом ума, мужеством, интеллектом. Командовал батальоном особого назначения при генеральном штабе. Единственный из израильских военачальников удостоен четырех знаков отличия за доблесть. С 1991 по 1995 г. — начальник генерального штаба. Сняв мундир, вступил в партию Труда. В июне 1997 г., выиграв внутрипартийные праймерис, сменил Шимона Переса на посту председателя партии Труда и стал лидером оппозиции.