За секунду до того она спала глубоким сном. Теперь же, полностью проснувшись, сидела в кровати, глаза искали в темноте – искали что? Она пошарила вокруг, нащупывая выключатель, но его не оказалось; ее метавшаяся рука даже не могла найти пульт кровати. Наконец Джуди поняла, что находится на месте Ларри, обнаружила его пульт справа от себя и включила лампу.
Где он? Она заснула около семнадцати часов, совершенно измочаленная. Должно быть, он все еще в университете. Что-то пошло неправильно, она чувствовала это.
Или просто привиделся кошмар?
Если это и был страшный сон, она не могла вспомнить ни единой подробности. Но давящее ощущение не уходило, преследовало ее. Она попыталась снова заснуть, но безуспешно. Комната казалась чужой, пугающей. В тенях прятались невидимые ползучие чудовища.
Кзанол замычал и выбросил вперед руки, чтобы остановить падение.
И сошел с ума. Впечатления буйным потоком хлынули через все органы чувств. С отчаянием утопающего, на вдохе глотающего воду, он старался разобраться в них до того, как они его прикончат.
Главным и самым зловещим были воспоминания раба незнакомой породы, называвшего себя Ларри Гринберг. Они были куда мощнее, чем все, дотоле поступавшие к нему через чувство Силы. Не имей Кзанол многолетнего опыта по контролю иных форм жизни, привычки ощущать чужие мысли, вся его личность оказалась бы сметена.
Невероятным усилием он смог выбросить бо́льшую часть мыслей Гринберга из своего сознания. Но головокружение не прошло. Его тело ощущалось непривычно: горячее, бесформенное. Он попытался открыть глаз, но мускулы не действовали. Наконец Кзанол наткнулся на правильную комбинацию, и глаз открылся. Два глаза! Он застонал и зажмурился, потом попробовал снова. Глаз открылся дважды – двумя четкими отдельными движениями, – и Кзанол вытаращился на свое тело.
На тело, принадлежавшее Ларри Гринбергу.
Он уже был к этому подготовлен. Шок его не убил.
Кзанол начал осторожно зондировать сознание Гринберга. Чтобы не утонуть в нем, надо было брать информацию небольшими порциями. Это резко отличалось от обычного применения Силы, но немного походило на тренировку со шлемом-усилителем. Кзанол понял достаточно, чтобы не сомневаться: он в самом деле был телепортирован, или телепатирован, или птавв-знает-как перемещен в тело инопланетного раба.
Он сел медленно и осторожно, используя, как мог, рефлексы Гринберга, поскольку не привык к незнакомой мускулатуре. Бинокулярное зрение запутывало его, но он все же смог увидеть, что находится внутри помещения из металлической сетки. Снаружи… Кзанола ждало чудовищной мощи потрясение, и он снова помутился разумом.
Снаружи ограждения находились рабы той же незнакомой породы, что и его нынешнее тело. Двое подходили к нему. Он их вовсе не ощущал – как ни старался.
Бессилен!
Тринт не рождается с Силой. Обычно для развития чувства Силы требуются два тринтских года, и еще год пройдет, прежде чем юный тринт сможет отдавать внятные приказы рабу. Но иногда Сила так и не приходит. Если тринт становится взрослым, не обладая Силой, он называется птаввом. Ему нанесут постоянную розовую татуировку и продадут, как раба, если только собственное семейство не убьет его раньше. Убивают в полной тайне – нет лучшего повода для шантажа, чем факт рождения птавва в богатом семействе.
Судьба взрослого тринта, потерявшего Силу, менее предсказуема. Если он не впадет в кататонию, то может совершить самоубийство; или же им овладеет жажда убийств, и он начнет уничтожать каждого раба и каждого тринта, оказавшегося на пути; или же он заставит себя вообще забыть о существовании Силы. Потеря Силы – это увечье большее, чем слепота или глухота, унижение большее, чем кастрация. Если бы человек утратил разум, но сохранил воспоминания о своей потере, он мог бы понять ощущения Кзанола, ибо Сила есть то, что отличает тринта от животного.
Все еще смея надеяться, Кзанол посмотрел прямо на приближающихся чужаков и приказал им СТОЯТЬ! Чувство не работает, но вдруг?.. Рабы продолжали идти.
Они смотрели на Кзанола! Он беспомощно искал какой-нибудь способ заставить их не смотреть. Они наблюдают позор тринта, эти малорослые мохнатые беломясы, считающие его равным себе! И он увидел дезинтегратор, лежащий около вытянутой руки покинутого тела Кзанола.
Наконец он встал, но, попытавшись прыгнуть, едва не растянулся пластом. Он мог делать шаги подобно перепуганному новичку при пониженной гравитации. Ближайший из рабов подошел к клетке. Кзанол сгибал свои смешные колени, пока не смог поднять дезинтегратор, используя обе руки, поскольку его новые пальцы выглядели хрупкими, вялыми, бессильными. С рычанием, вырвавшимся из глотки, он обратил копательный инструмент против чужаков. Когда они все повалились на пол или прижались к стенам, он развернулся и побежал, налетел на проволочную сеть, подался назад, прорезал дезинтегратором дыру, выскочил и помчался к двери. Ему пришлось использовать Гринберга, чтобы тот открыл для него дверь.