Даже запах здесь присутствовал особый. Необъяснимо, но аромат Старого мира представлялся искателю именно таким: уникальным, ни с чем несравнимым, но не всюду. Особенно отличались в своих запахах болвашки; одни пахли душистой помесью чего-то такого, к чему и слов не подобрать, от других веяло необъяснимой прохладой, а злоуханье третьих Цой знал и встречал не только в Каторге, но и в Домах. Искателю нравилось то, что люди Старого мира пахли потом в точности так, как люди Нового, ну, может, чуточку приятнее. И даже это маленькое, не самое приятное сходство, вселяло в него надежду на то, что когда-нибудь все станет как прежде.
Но далеко не запахами и контрастами могла удивить округа близь Обелиска - главной ее особенностью являлась мертвая тишина, присущая загробному миру. Искатель давно уяснил, - чем тише и краше округа, тем больше опасностей таится за красотами, увлекающими глаз.
Ненормальная зона - апогей невзгод.
Но страшила она не хищниками; они, наученные горьким опытом, инстинктивно держались поодаль, хотя, порой забегали, увлеченные погоней за добычей, но никогда не возвращались, - погибали. Ненормальная убивала на каком-то другом, неведомом искателю уровне. Долгое рядом с ней пребывание сводило с ума, заставляло человека увериться в том, что он лишился слуха. Тишина, сменялась паникой, а та тянула за собой безумие. Но Цою здесь бродить не в первой и этими шалостями его уже не провести, а вот неведомой силы, что жжет, изувечивает и испаряет всякого, старался избегать и помогали в этом цветки дурума, обильно растущие вблизи Ненормальной и особенно изобильно внутри нее. Желтые, красные, оранжевые чашечковидные листья в два локтя длиной, покрытые толстым слоем напыления, - поначалу искатель бросал в них ржавыми болтами, но те быстро иссякли, поскольку носить с собой много не удавалось - весили много. Так и перешел на камешки, которые находил под ногами и швырял в цветы; если пыльца оседала быстро, то никакой опасности нет, а если замирала в воздухе или кружилась - сторонись, - беды не миновать.
Искатели и собиратели Каземат ошивались у Обелиска, рисковали собой, собирая напыление, которое затем обрабатывали парами гона, получая пыльцу, широко известную каторжанам стимулирующими свойствами. Видели бы, как искатель обращается с их бесценными растениями, - убили бы. Впрочем, несколько раз пытались, но не вышло. Со слов собирателей, долго ходивших в Ненормальной, в тишине можно услышать голоса, но разобрать в них что - невозможно. Одни говорили, это болвашки пытаются общаться, другие - Обелиск. Искатель россказням не верил; сколько ходил - не слышал никаких голосов. Считал, им чудилось, ведь пыльца она такая, бред нагоняет.
Брел дальше, не сводя глаз с густого черного дыма, клубившегося и воспарявшего к небесам совсем близко. Сотня таких упавших искр и от земель Пепелища будет не отличить, хорошо хоть йухов тут не встретить.
Из бетонной развалины, покосившейся и усеянной сколами и трещинами, - единственной уцелевшей из четырех стен неизвестной постройки, отчаянно визжа, выскочил кабан, а за ним - толстопард. Искатель безынтересно провожал их взглядом, как вдруг, хищник, осознав, что не угонится за юркой свиньей, неожиданно остановился и ловко развернулся, впившись когтями в землю, после чего вперил угрожающий взгляд в неподвижно стоявшего искателя, шаркая лапой с выставленными когтями по земле.
«Какого ж беса ты не бежишь от меня? - мысленно обращался Цой скорее к себе, нежели к хищнику. - Почему не несешься прочь, сломя голову, скуля от страха?»
Виной тому могло быть только одно.
Цой осторожно наклонил голову к фляге с мочой беса, закрепленной на лямке рюкзака, и жадно втянул носом запах. Глаза широко раскрылись, брови поползли вверх, и не было предела удивлению - от запаха не осталось и следа. Мертвый воздух, нависший над округой Обелиска, лишил мочу зловония. И вопросы, не имеющие ответов, суетливо множились в голове. Как только он не прознал о подобном свойстве раньше? - Почему оно ускользало от него все это время? - Может, потому что он никогда не подходил к Обелиску так близко? - Неужели свыкшись с запахом мочи, не учуял, как его не стало? - Неясно, немыслимо, но на терзания и самобичевание времени не оставалось - хищник подбирался осторожными, уверенными шагами, выравнивая дыхание, готовясь к новой погоне.
Цой не позволял хищнику броситься вперед; медленно пятился назад, ощущая дребезжание воздуха от рыка зверя. Искатель глубоко вдохнул и отступал, не сводя глаз с огромных желтых светил толстопарда, разделенных узкими черными порезами. Цой отходил все дальше и не дышал уже несколько минут, а хищника не уберегли даже инстинкты - он вдыхал и вдыхал жадно, с каждым разом стараясь вобрать в себя все больше воздуха, но не получалось. Цой зашел и заманил хищника вслед за собой, за мертвую линию и зверь, окончательно ослабев, задыхался, завалившись наземь. Коротенькие вдохи учащались и вот, наконец, прекратились, а искатель все еще не дышал, двигался медленно, не позволяя телу потреблять драгоценный кислород. Почувствовал, как натянулась кожа, будто покрылась обжигающей холодной коркой, а в глаза, казалось, впились десятки крохотных игл, пульсация в голове ежесекундно усиливалась, стала невыносимой и необъятная тишина забивалась в голову нарастающим писком. Ощутил теплую кровь, струившуюся из правого уха, но боль постепенно улетучилась, стоило ему покинуть мертвую зону, оставив позади бездыханное тело хищника.