— Когда я туда забрался, увидел на столах несколько больших драгоценных камней… Так увлекся, что не заметил подкравшегося ко мне кадавра.
Он шептал, растягивая губы в насмешливую и злую улыбку.
— Я никогда так не орал от испуга, Энни. Думал, что сердце остановится прямо там на радость всем обитателям. И никогда так быстро не бегал, пожалуй…
Я подавила смешок, представляя себе бегущего и орущего Гаррета.
— Смейся, — возразил он, заметив. — Это самое смешное событие, здесь произошедшее, уверен.
На этот раз смеяться не хотелось.
Я с трудом перепрыгнула высокую стойку и попала в небольшой темный закуток.
На столешнице лежала раскрытая книга и листок.
«Доктор Ханскомб,
Сегодня умер еще один пациент. Во время тепловых процедур больных нельзя оставлять без присмотра…»
Я отбросила его, потеряв интерес и подтянула пальцами книгу, вчитываясь в выцветшие строки:
«Список пациентов Белого зала.
Пациент N 1 — камера 1 (изолятор). Носит восковую маску, скрывая свое изуродованное лицо. Содержится в изоляторе. Отзывается на кличку Король Никто. Хитер и опасен.
Пациент N 2 — камера 2. Разрешено пользоваться тупыми ножами и вилками. Посещение Столовой только под надзором персонала.
Пациент N 3 — Имущество — свеча. Страдает нарколепсией. Во время приступов болезни спускается в Морг…»
Ага, кажется, это наш товарищ… Я опустилась на колени и начала быстро открывать железные ящички. Кое-какие бумаги действительно обуглились, но не так страшно, как я боялась. Читать было можно. Тонкая тетрадь — грязно-серая с черными, рассыпавшимися краями нашлась в пятом ящичке.
Я быстро пролистала ее, замечая уже знакомый почерк доктора Петтихью, но…
Гаррет склонился надо мной, читая вслед.
— Симптомы-симптомы, поведение… заберем с собой. Некогда сейчас читать.
— Но ничего про лечение.
Он поглядел на меня, словно на дурочку, и нервно фыркнул.
— Если болезнь редкая, все важные документы хранятся где-то в более укромном месте.
Знать бы, где находятся кабинеты врачей…
Я затолкала в сумку тетрадь и поглядела на него.
— Ты знаешь местную топографию, так и думай сам…
Он кивнул, морщась, словно пытаясь вспомнить, а я насторожилась. Что-то здесь было не то, что-то лишнее. Лишнее, помимо звуков Колыбели, которые здесь пронизывали воздух едва слышным воем и вздохами. Что-то выбивалось из общего фона неправдоподобностью.
Я прислушалась.
Тик-так.
Тик-так.
Часы!
Идут!
— Гаррет? Ты слышишь, как тикают часы? — тихо спросила я.
Он машинально кивнул, все еще хмурясь.
Часы, меня поразившие, висели на противоположной стене — обгоревшие так, что не видно было даже циферблата. Тиканье вплеталось в воздух, не видя препятствий, дразнило слух нервным ожиданием.
— Не понимаешь? Гаррет, прошло полвека, а у них до сих пор не кончился завод.
— Ну да. А это здание построено из камней, и однако живее нас с тобой.
Ну, с этим бы я поспорила…
— И еще сами по себе хлопают двери, поднимаются сгоревшие мертвецы. Нашла чему удивляться.
— Но это ведь техника, — не согласилась я.
Он отмахнулся.
— Пошли, осмотрим Аудиторию Лоботомии и спустимся в Морг. Больше здесь ничего нет — столовая, коридоры, помещения для процедур, пара гостиных и палаты пациентов.
Я замерла. Как так может быть?
— И это вся Колыбель? А второй этаж?
Он поманил меня в коридор, начинавшийся прямо за стойкой регистрации.
Мы тихо вышли, до боли в глазах всматриваясь в пустое пространство, неуютно освещенное ярким светом.
— Он завален, — пояснил Гаррет. — И там старые детские спальни, они общие, а потому небезопасны. Какой идиот станет селить буйных в общие комнаты без дверей?
Он нахмурился, и я поняла, что это была не самая приятная для него тема.
Мы медленно продвигались по коридору, осматриваясь, но ничего не находя. А Колыбель вздыхала за нашими спинами, стонала тысячами давно покойных голосов, смеялась пронзительным скулежом, перемешиваясь с треском ламп.
Здесь было не так страшно, как за зарешеченным коридором. Почему — я не знала, но догадка, подсказанная тихим шепотом Колыбели, вязла в мыслях.