— Но ведь не увидели же? — в его голосе звучало недоумение.
Мой вопрос, похоже, показался ему просто идиотским. Определенно он был или не вполне нормален, или просто фантастически глуп. Так рассчитывать на удачу и глупое везение?
Меня вдруг осенило.
— А я точно та, кто тебе нужен?
— Не волнуйся, — все так же хмуро сказал он. — Ты подружка Гаррета, значит, мне нужна именно ты.
— Ах вот оно что, — протянула я. — Так у тебя делишки с Гарретом. И что этот прохвост тебе задолжал?
— Тебе-то что за дело?
— Странный ты какой-то, — я насупилась, всем своим видом выражая досаду. — Ударил по голове, притащил неизвестно куда, засунул в каменный мешок, потом накрыл и принес еды… Теперь пришел, пялишься на меня, и каждое слово из тебя приходится как клещами вытаскивать.
Дикки вздохнул.
— Гаррет должен поверить, что ты у меня. И что я настроен серьезно.
— И что ты сделаешь? Отрежешь мне палец? — легкомысленно предположила я, а Дикки вздрогнул. — Эй. Ты же не это собираешься сделать, ведь так?
Я его не боялась, но мне все равно не хотелось причинять вред напуганному и отчаявшемуся дурачку. Хотя я и знала, что он все равно не жилец — Гаррет просто-напросто оторвет ему голову. А Артемус…
Моментально я обозлилась. Пока я торчу тут с этим лядащим похитителем, Артемусу становится все хуже и хуже.
Сам же Дикки мне совсем не казался уже смертельно больным.
Артемус, все дело в Артемусе. Не Колыбель меня изменила, а он…
— Давай так, — предложила я. — Ты мне рассказываешь, что тебе от меня и от Гаррета надо, а я постараюсь обставить все так, чтобы твоя безмозглая голова не оказалась засунутой в твою тощую задницу.
Дикки поднял на меня мутный взгляд.
— Ты немного просчитался, — пояснила я, морщась. — Проверять не советую, но… против твоей игрушки мне даже особо напрягаться не надо. Ты вообще встрял очень не вовремя, и поэтому, если ты меня разозлишь, я тебе просто вышибу мозги и размажу по этим стенам.
Дикки не понравились мои слова, и он слегка дернулся под моим внимательным взглядом, сделал крошечный неуверенный шаг, и я для острастки пустила в воздух маленький шар света.
— Осветительный шар очень забавная штука: вот он вокруг тебя, а вот внутри — медленно поджаривает аппетитные внутренности, — сказала я в приступе мрачного вдохновения. — Использовать таким образом это заклинание запрещено… Но кто узнает?
Я мстительно улыбнулась: сильно пугать я его, конечно, не собиралась, но хоть чуть-чуть отыграться за разваливающуюся на куски голову — почему нет?
И ножом бледный мальчишка перестал махать, хоть и сжимал пальцы вокруг рукояти сильнее.
— Так как тебя зовут, малыш и что ты хочешь получить от Гаррета?
Шар сделал многообещающий оборот вокруг головы Дикки, и он снова дернулся.
— Дикки, — ответил он с явно сквозившим в голосе отчаянием.
— И-и-и?
— Изен.
— Прекрасно! У самого моего дома меня ударил по голове Дикки Изен, это уже что-то. Ударил, чтобы зачем-то шантажировать Гаррета. Зачем?
Я валяла дурака — тянула из него то, что мне было известно, а где-то там хуже становилось Артемусу. От этой мысли у меня все внутренности сжимались в страхе, но уйти сейчас — упустить нужные и недостающие детали мозаики. С одной стороны, вся история уже миновала, бумаги были у Гаррета, и разбираться с их подлинностью — задача Хранителей. С другой меня терзала навязчивая мысль, что что-то может пойти не так, и, раз дело касалось Артемуса…
Дикки все еще сжимал бесполезный нож, а в глазах росло отчаяние. Мне было его жаль — умирать таким молодым слишком страшно и слишком несправедливо. Но умирать ли? То я видела смертельно больного, то просто идиота, ввязавшегося неизвестно во что, и понять, какое из этих двух мнений верное, я никак не могла: уверенность вечно изменяла.
Но моя помощь требовалась другому человеку, не Дикки Изену, а гораздо более родному и гораздо более мне необходимому.
Я неожиданно поняла, что плевать хотела на Дикки Изена — мальчишку, что до сих пор размышлял, что мне ответить.
— Быстрее, — поторопила я.
— Гаррет должен кое-что сделать, а ты — гарантия, что он это сделает. Я бы не тронул тебя…
— Ну да, а ножом ты хотел нарезать мне хлеба?
Я хотела встать, но ноги так ныли, а голова кружилась от всего происходящего — недосыпа, ударов, голода. Я покосилась на тарелку, и к ноющей голове прибавилась еще и тошнота.
Что еще этот глупыш хотел от Гаррета? Я — гарантия того, что он отдаст Дикки бумаги? Но Гаррет и так отдаст, хотя и не то, что планировал.
Вопрос только в том, что именно отдаст Гаррет. Возможно, было бы куда лучше, если бы Дикки разжился бумагами из сейфа Петтихью, а не теми заметками, что Гаррет вынес в первый раз, хотя особой роли это не играло. Все зависело, как я понимала, от того, что хранится в тайниках вдовы.