— Из-за этой проклятой болезни. Лекарь, который лечил того умершего старика, и моего деда пытался лечить, еще пока его не забрали в Колыбель. Он вообще лечил тех, у кого было что-то похожее… Несколько больных даже из других мест к нему приехали. Не знаю, лекарь он был или просто шарлатан, только его средства немного помогали. Я часто лекарства носил, они для всех одинаковые были… А мне за это лекарь вкусные леденцы давал. — Он даже слабо улыбнулся этим воспоминаниям. — Саму Донну я лично не знал, пока не разыскал ее недавно. Я этот дом и предложил Гаррету по ее совету, мол, кто там помнит, кто его настоящие хозяева?
— А как ты вообще узнал, что вдова направилась за бумагами?
— Потому что ко мне от нее приходил человек. Спрашивал, не осталось ли что… от лечения деда. Сначала я подумал, что у меня ничего не осталось, а вот у тех, кто был как-то с больными связан — могло. Я тогда стал искать всех, кого знал из пациентов того лекаря, но времени у меня было мало, да и я мало что помнил, поэтому кроме Донны и еще одного человека, дальнего родственника одного из больных, никого не нашел. Я рассказал, кто я, но родственник со мной даже не стал разговаривать, а я не настаивал. Он стражник… А Донна помогла. Посланник вдовы потом снова явился, но мне ему нечего было дать, и тогда я решил сам вытащить эти бумаги.
— Вытащил? — ехидно спросила я. — А от чего, напомни, лечили твоего деда?
Дикки почему-то повертел ножом и шмыгнул носом.
— От какой-то бессонницы. Так говорил посланник вдовы.
Значит, он вообще не в курсе, что ему было нужно. Повторил за человеком вдовы, а той, понятное дело, надо было убрать все возможные дубликаты, если они у кого-то были.
— Ты хоть знаешь, что бумаги, которые вытащил Гаррет, на самом деле никому не нужны?
— То есть как? — он даже не удивился, а просто устало поднял голову.
— Ну, — я с деланным равнодушием пожала плечами, — бумаги те о вечной бессоннице, я не спорю, что болезнь такая, может, и есть, только вот деду твоему, как и отцу друга мужа Донны, диагноз правильный поставил еще тот лекарь, который тебя конфетами кормил. А то, что Гаррет вытащил, ошибка доктора Петтихью. Которую он тщательно прятал.
Я не стала говорить Дикки о том, что вдова поняла, что неверный диагноз касался только несчастного Изена, но для Артемуса был, к сожалению, правильным. Знать об этом вообще было ни к чему даже, наверное, и самому Гаррету.
— Вот что, Дикки… — я тяжело поднялась. — Я подумаю насчет тебя, хорошо подумаю. И мы еще встретимся. А теперь открой дверь, тебе же будет лучше.
Он вскочил, нервно оглядываясь по сторонам, поднял нож и неуверенно шагнул в мою сторону.
— Ты не понимаешь, — прошептал он. — Ты ничего не понимаешь, я не могу тебя отпустить!
Я попятилась от него, не особо, впрочем, испугавшись. Значит, мальчишка совсем дошел до отчаяния, раз не слышит меня, не видит, что он здесь слабый. Я видела, что он вовсе не уверен в своих силах, боится — шары света, хотя и сильно потускневшие, до сих пор висели над ним.
— Я обещал Донне! — отчаянно крикнул он.
— Да Донна тебя просто использовала! Именно для того, чтобы заставить Гаррета влезть в хоромы Локуэлла. Жаль, что она думала, что Гаррет такой же дурак, как вы оба.
Медлить больше было нельзя, и я, разбив над Дикки один из шаров, все-таки вынесла дверь последним усилием. На нас обрушилась гора каменной крошки, щепки дерева и ржавые петли. И сквозь грохот я услышала сдавленные ругательства, а потом слабый, тоскующий голос:
— Зачем?
Глава 11
В доме вдруг все озябло, а мои руки, казалось, покрылись инеем. Я опустила на них взгляд и сквозь каменную пыль не увидела ничего странного.
— Зачем?
— Я засуну твою дурацкую башку в чан с навозом, — тоскливо пообещала я. — Почему ты не додумался… А, потом…
Служанка стояла на пороге комнатки, освещаемая световым шаром, безглазая, серая, протягивала к нам руки и тоскливо шептала разносящееся в голове эхом «зачем».
Удерживать такую нежить на расстоянии меня учил Артемус, совсем недавно, и это было из разряда того, что у меня никак не шло. Артемус морщился, пытался найти другие слова, мотивацию, бил ладонью по столу от бессилия, но я была безнадежна.
Туманная дымка рассеялась, споткнувшись о свет, никак не повредив призраку, и он растаял в воздухе, мгновенно оказавшись перед Дикки.
— Зачем?
Нож со звоном выпал из трясущихся рук, но Дикки сдержался.
— Возможно, она не причинит тебе вреда, — с сомнением сказала я, отходя от них, а призрак повернул ко мне безглазую голову.
— Зачем?
Заклинание снова рассыпалось в прах.